Женщина вновь слегка рассмеялась и взглянула на сына.
— В тот вечер я и узнала об этой традиции, с уст молодого двадцатичетырехлетнего якудзы который оказался сыном кумиё управляющим одной из самых опасных группировок в Японии. К чему все это привело ты и сам можешь увидеть.
Она улыбнулась смотря на Мэтью.
— Она согласилась?
— С чего ты взяла, что я сказал ей хоть что-то?
Барнс с легкой долей удивления взглянул на мать.
— Я ведь права?
— Да.
Якузда слегка усмехнулся и отпил немного чая.
— И что же она такого сказала, что ты посреди ночи решил сидеть на кухне и смотреть на бутылку вина которую не можешь выпить?
— Она…
«Я ведь сижу тут не из-за ее ответа, а из-за того, что не могу понять свои чувства»
— Она… — слегка тихим голосом вновь произносил Мэтью, — она согласилась.
— Тогда почему ты в таком смятении? Что тебя беспокоит?
— Скорее всего, я просто не могу или не знаю как разобраться в себе.
— Мой взрослый сын не такой и взрослый?
Женщина слегка улыбалась.
— Твой взрослый сын не знает какие чувства испытывает к этой женщине.
Он в ответ так же одарил маму улыбкой искренне признаваясь в своей проблеме.
— Ну я за тебя не смогу в этом разобраться, но могу посоветовать лишь то с чем сталкивалась лично я.
Она протянула руку вперед аккуратно кладя ее поверх руки сына.
— В свое время я согласилась на предложение твоего отца совершенно не испытывая к нему любовных чувств, только легкую симпатию и страх. Но даже страх перед якудза и неизвестностью меня не остановил. Я влюблялась в него постепенно наблюдая за ним и его поступками. Могу сказать лишь то, что эта традиция рано или поздно все равно приведет к своему итогу. Но к сожалению в какой момент это произойдет неизвестно никому.
— Возможно…
— Если ты предложил именно этой, а не какой-либо другой женщине разделить всю жизнь на двоих то это уже что-то да должно значить, как с ее так и с твоей стороны.
Она слегка успокаивающе поглаживала руку сына.
— Чувство страха, смятения, непонимания, это тоже чувство.
Женщина вновь усмехнулась слегка подмигивая сыну и медленно убирая свою руку с его руки и вновь беря чашку отпивая чай.
— Мое ночное чаепитие подошло к концу.
Барнс смотрел на поднимающуюся из-за стола мать, которая слегка разворачиваясь ставила чашку в раковину, а после вновь подходила к нему слегка наклоняясь и целуя в лоб.
— Каким бы ты взрослым не был, для меня ты всегда будешь пятилетним мальчишкой любящим пирожки из сладких красных бобов.