– Двести лет назад в Сигрид вторглись демоны, – продолжил дядя Джон. – Ещё до этого были выбраны сальваторы, которые должны были защитить миры, но они… Они не справились. Четвёртый сальватор была убита ещё до Вторжения, Первая исчезла, а Второй пал на поле битвы.
Эйс не досчитала ещё одного. В голове сразу же всплыли слова того странного мужчины: «Расскажи о нашем разговоре сестре, но больше – никому. Передай ей, что Третий нуждается в её помощи».
– Есть ведь ещё один, – сказал Эйс. – Третий, да?
Эйс всё схватывал слишком быстро, и это казалось ему… нормальным. Таким же естественным, как воздух, которым он дышит. И хотя воздух теперь был наполнен магией и рассказами о других мирах и демонах, Эйс всё равно дышал полной грудью, пытаясь захватить как можно больше кислорода.
– Третий предал миры, – вновь вмешалась Марселин. Она убрала руку от его головы, но почти тут же положила её ему на лоб и нахмурилась. – Говорить о Третьем запрещено.
«Расскажи о нашем разговоре сестре, но больше – никому. Передай ей, что Третий нуждается в её помощи».
– Сальваторов выбирают сакри – существа, которых создали сами боги, – как ни в чём не бывало объяснил дядя Джон, словно и не заметил, как потемнели глаза Марселин. – Они даруют сальватором магию, превосходящую ту, что могут получить маги от своей богини. Сейчас Пайпер – одна из новых сальваторов, Первая в этом мире.
Эйс не испытал того же удивления, как в тот момент, когда спустя столько дней увидел свою сестру целой и невредимой. Но и тяжести, засевшей между рёбрами, у него не появилось. Стойкое ощущение, что всё идёт так, как и должно, казалось ему естественным.
– Сейчас может быть немного больно, – предупредила его Марселин. Её рука застыла напротив его сердца, и Эйс почувствовал, как оно глухо застучало. – Если боль станет слишком сильной – не терпи её. Сразу скажи мне, хорошо?
У Эйса хватило сил только на быстрый кивок. Марселин осторожно опустила ладонь ему на грудь. Искры посыпались с кончиков её пальцев и стали проникать ему под кожу, выталкивая из сознания мысли о происходящем и заменяя их образами и пейзажами, которые Эйс никогда раньше не видел.
Там был мужчина с сиреневой кожей – тот самый, который говорил с Эйсом, но на этот раз его волосы были иссиня-черного цвета, блестящие при лунном свете. Совсем рядом, буквально в нескольких шагах, было ещё несколько людей. Эйс успел различить три фигуры, одна из которых была значительно ниже остальных, когда картина вновь сменилась, продемонстрировав ему бело-серого волка. На его спине, распластавшись, лежал человек. Глубокий капюшон и упавшие на лицо тёмные волосы почти скрывали его лицо, но Эйс видел блеснувшие в темноте голубые глаза, направленные прямо на него. Рядом с обладателем голубых глаз словно призрак застыла женщина, которую он один раз видел в своём сне. И она, и мужчина с сиреневой кожей крутились вокруг волка и того, кто был на его спине. Эйс не слышал слов, но чувствовал, что те что-то пытаются объяснить человеку с голубыми глазами.
Тот поднял дрожащую руку и протянул её к Эйсу. Тело взбунтовалось и не хотело ни двигаться, ни уклоняться. Эйс застыл на месте, в ужасе смотря на протянутую к нему руку. Один из людей, идущих возле волка, остановился и покосился в их сторону. Эйс только успел различить тёмные глаза и губы, скривившиеся в недовольстве, когда человек с голубыми глазами коснулся его лба.
Эйс завопил и резко принял вертикальное положение. Боль, разлившаяся по телу, исчезла так же быстро, как и пришла.
Он снова был в комнате, а рядом с ним – Марселин и дядя Джон, до побелевших костяшек сжимавший книги, которые ему вручила девушка. В свою очередь Марселин, уже убрав руку с груди Эйса, с подозрением вглядывалась в его лицо.
Мышцы Эйса ныли, а кости трещали, но он чувствовал, что эта боль очень скоро пройдёт. Его трясло больше от неожиданности и увиденного, чем от усталости. Он тяжело дышал, пытаясь наполнить лёгкие, и смотрел на собственные руки. Пальцы всё ещё были длинными и сильными, а не теми, к каким Эйс привык.
– Невероятно, – поражённо выдохнула Марселин. Она подняла руку, словно хотела прикоснуться к нему, но вместо этого поднесла её ко своим губам и ещё раз выдохнула: – Невероятно.
– Что? – порывисто спросил дядя Джон, подскочив на ноги. – Что с ним?
– Всё в порядке, – всё с тем же неуместным, как считал Эйс, восхищением ответила девушка. – Я просто… Никогда с таким не сталкивалась.
– Объясни мне, – глухо сказал дядя Джон. – Объясни мне всё.
Эйс упал на спину и прикрыл глаза. Медленно, но верно тело начинало казаться ему родным. Оно и было для него родным, но перемены, случившиеся с ним слишком резко… Сейчас это казалось таким же естественным и правильным, как тот факт, что Пайпер – сальватор.
«Расскажи о нашем разговоре сестре, но больше – никому. Передай ей, что Третий нуждается в её помощи».
– Это всё тот же Эйс, просто на три года старше, – принялась объяснять Марселин. Она в нетерпении сжимала и разжимала кулаки, будто Эйс был любопытным образцом, который ей хотелось как можно скорее изучить. – Таким бы он стал, если бы он никогда не столкнулся с другими мирами. Но эриам он бы не пережил. Если бы он «открыл глаза», он бы умер. Его тело и сознание не было готово к тому, что принесёт ему эриам.
– Значит, он должен быть… мёртв?
– Да, – качнув головой, подтвердила Марселин. – Он бы и был мёртв, если бы кое-кто не вмешался. Вместе с Силой Лерайе, которую она позволила ему наследовать, ему подарили часть другой магии, способной в краткие сроки изменить его возраст, тело и разум.
– Погоди, – дядя Джон упал в кресло и оторопело уставился на Марселин. – Ты хочешь сказать, что его время изменили? Его собственное время кто-то покорил?
– Именно. Вместе с Силой Лерайе и той магией, что вмешался во время Эйса, он стал взрослее и сильнее. Теперь ему не страшна смерть от эриама.
– Ничего не понимаю, – вклинился Эйс, но дядя Джон даже не обратил на него внимания:
– Значит, Арне всё же… Нет, погоди, – дядя Джон вцепился в книги девушки, будто только сейчас заметил их. Быстро подойдя к столу, он положил книги и принялся ходить из стороны в сторону, смотря то на Марселин, то на Эйса. – Эйс должен быть мёртв, но Лерайе и он спасли его?
– Да.
– Но он же сгинул.