– Вот мы и на месте, – радостно провозгласил Натахтал. – А теперь, позвольте.
Воитель подошел к щербатой двери и нежно постучал.
– Ко мне ты ломился, как ненормальный, а тут… – махнул рукой Серетун.
– Тихо, – шепнул неустрашимый боец. – Сейчас будет пароль для своих.
Из двери послышался хруст древнего жмыха травы, окостеневшего тысячи лет назад и сжатого с огромной силищей. Постепенно повышая тембр, звук превратился в некое подобие старческого голоса и спросил:
– Сколько зубов выпало у Трайдокса из-за пародонтоза?
– Отвратительно! – поморщился Серетун.
– Неправильно, – проскрипела дверь. – У вас осталось две попытки.
– Надо же, тут знают про пародонтоз, – карикатурно изумилась Астролябия.
– Не мешайте! – всполошился воитель. – Сейчас будет другой вопрос.
Натахтал коснулся двери, обозначая, что снова готов отвечать. Все тот же старческий голос спросил:
– Какой нехороший волшебник этим утром глубоко оскорбил самого Дрободана?
Неустрашимый боец повернулся и беспомощно посмотрел на своих соратников. Подавляющее большинство понятия не имело, что в этом вопросе особенного, и только великий чародей артистично хмыкнул, одновременно высказывая презрение и позволяя ответить.
– Серетун, – тихонько прошептал воитель в самую скважину, надеясь, что никто не заметит.
– Это правда? – строго спросила Латис, но ответ волшебника заглушил рокот отворившейся двери.
На пороге стояли двое очень похожих сгорбленных старичков и противно хихикали. Один из них был хорошо знаком великому магу, а другой именовался Трайдоксом.
– Хватит уже развлекаться, – сказал воитель тоном ребенка, делающего неловкое замечание родителям.
– Сколько лет, сколько зим, Натахталушка, – обрадовался Трайдокс и протянул сухощавые руки для объятий.
– Друзей привел, – отметил Дрободан, ехидно посмотрев на Серетуна. – Хоть познакомь нас.
"У тебя всегда гостей держат на пороге?" – подумал великий волшебник.
Вот это да, он стесняется говорить со мной при этих двоих! Еще бы отца своего стеснялся.
"А кто мой отец?" – настойчиво пронеслось в голове у Серетуна.
– Да не важно, – не прекращая улыбаться, ответил Трайдокс коллеге. – Мы любым друзьям Натахтала рады. Проходите, проходите. Чувствуйте себя, как дома.
Старичок подвинулся, чтобы вся компания беглецов могла свободно войти внутрь.
Интерьер выглядел совсем непритязательно. Натахталу здешняя обстановка всегда напоминала хрущевку, в которой он вырос. Такие же маломерные комнаты, где стены покрыты свисающими лоскутами обоев и утыканы шурупами, ранее поддерживающими картины прежних хозяев; такие же обшарпанные паркетные полы и совершенно неровные поверхности, сливающиеся в чарующей дисгармоничной псевдогеометрии.
Как и положено травникам, Трайдокс и Дрободан хранили сорванные растения в специальных ящичках, громоздящихся друг на друге почти по всей жилплощади. Каждый, правда, был аккуратно подписан каллиграфическим почерком. Среди бирочек встречалось множество знакомых в реальном мире названий: пустырник, зверобой, крапива, подорожник и сушеные лепестки сакуры – только безумные старички не помнили, откуда взялось это название. Также были здесь непривычные нам надписи: шушерица, пиликсандрия, маалит и даже ядовитая апупена. Спрашивать о назначении каждого растения было бессмысленно: ответ мог вылиться в часовую лекцию о свойствах и взаимодействии с другими ингредиентами.
– Ну как, нравится у нас? – спросил Трайдокс не без гордости.
Вежливые беглецы закивали головами, но каждый про себя отметил, что у травников с самокритикой не очень.
– Я Дрободан, – сказал Дрободан.
– А я Трайдокс, – сказал Трайдокс.