Как только беглецы пересекли границу города, стражники остановились.
– Злободун подери! – крикнул один из них. – Теперь кучу отчетов писать.
Довольные братья принялись корчить дозорным смешные рожицы, а те лишь закатили глаза в ответ.
– Давай спасем твою кифару, – предложил Серетун.
– Как? – спросил Бадис.
– Пусть Гадис представит, как он забирает инструмент из тюрьмы, а я уловлю его мысли и помогу, добавив свою силу. Только опиши сначала, где ты ее оставил.
– На самом верхнем этаже, там, где кухня, – ответил юный бард.
– Хорошо. Приготовились, – мягко сказал великий чародей. – Гадис, ты начинаешь.
Голубки, глядя на свое безвыходное положение, молча развернулись и ушли дальше нести дозор. Они даже не попытались затащить беглецов обратно в город: себе дороже. Несмотря на всю коррумпированность системы, распространялась она только на Пейтеромск, и голубки не могли позволить себе вмешиваться в жизнь за пределами города.
К слову, это пивное местечко, возведенное возле реки, раздражало даже самого Злободуна, по приказу которого чиновничий аппарат искал способы вывести Пейтеромск из-под руки великого полководца. Город, как и любой другой, был неотторгаемым субъектом, и это осложняло работу законников.
Злободун хотел заседать в трактире, не скрываясь от посторонних глаз, будто прокаженный, а полноправно, как те герои, что постоянно туда захаживают. Сейчас ему мешало большое скопление повстанцев, но однажды им надоест воевать с армией тьмы, и его примут, как равного.
Вдобавок, так Владыка мог отыскать противного Натахтала, бунтаря из бунтарей.
Глава 20
Арристис пребывал в полной растерянности.
Перед ним стояло опаснейшее оружие, испускающее молнии и разверзающее небеса. Какой-то полумальчик-полубог прибежал к нему, угрожая нанести непоправимый урон, и оставил кифару – средоточие невероятной магической силы. Все, что он успел сказать, – к инструменту нельзя прикасаться.
Толстопузый повар многое повидал в своей жизни: охоту на последних пиратов, нескольких лже-Злободунов (одного из них выдало совершенно не атлетическое телосложение, хотя мошенник настаивал на том, что художники его приукрасили), восстание пленных волшебников – сыновей и внуков создателей полуптиц. Кухонный тукан бывал свидетелем потрясающих дуэлей и проходил присяжным в десятках подставных судов, устроенных ради вымогательства и откровенного рэкета.
Но мальчишку с таким серьезным артефактом еще не встречал.
Главная загадка таилась в защитных чарах, наложенных на кифару. Если сказанное юнцом – правда, то одно касание могло послужить триггером для сотни заклинаний одновременно. Их общая сила эквивалентна взрыву нескольких водородных бомб. Пейтеромск снесло бы вместе с Крепководском, лесом и достало бы даже до Северного вулкана, сметая по пути все города.
Туповатый повар не задался вопросом, откуда у столь юного волшебника может быть настолько мощное оружие. Его, скорее, занимало, можно ли выручить за инструмент достаточно, чтобы больше никогда не работать.
И главное – как прикоснуться, не касаясь.
Пока Арристис терся у инструмента в нерешительности, стражники приходили в себя после сладкой дремы. Коричневый голубь-пожарник первым делом решил заскочить на кухню и потолковать с поваром. Именно его невинная просьба передать Гулю про соль положила начало потасовке.
– Арристис! – крикнул пожарник.
– Чего тебе? – откликнулся тукан, не отрывая глаз от кифары.
– Какого черта, Арристис?
– Какого черта, Филь?
Повар наконец повернулся к стражнику.
– Что это у тебя там? – спросил пожарник, заметив инструмент.
– А не скажу, – уперся тукан.
– А я взгляну, – в тон ответил Филь и подошел к кифаре, с подозрением посматривая на нее. – Я знаю эту вещицу.
– Вот как, – буркнул повар. – Откуда?