Побледнели чего-то, один перекрестился даже. Стоит, тяжело дышит, напрягся весь. Мышц на нём столько, что дыхание спёрло, дышать мешают. Вспотели на пару, хотя вроде не тренировались толком.
«Холодно в помещении людям. Батареи ставить надо. А как поставить, когда толпы столько кругом?», — напомнил внутренний голос.
Давай Боря сразу знаки подавать. А Стасян сигареты собирает, не думает о батареях, прохлаждается. Штангу только обратно положил, выполз из-под неё и не слушает почти. Аплодисменты мешают.
— Сам толпу собрал, сам и разгоняй! А нам работать надо! — крикнул ему над ухом Боря.
Стасян улыбнулся тепло и руку поднял, помахал всем, продолжил разговор с напарником:
— Так я батареи давно разложил. А тебя всё нет и нет. Дай думаю… разомнусь. Смотрю — гантель кривая. Ну я её давай исправлять, а она в другую сторону только погнулась.
— И чего? По тихой наладить не мог? Люди-то откуда?
— Я не знаю. Они с утра понабежали ещё. Тут вчера то ли резали кого-то, то ли лечили. Показания рознятся, — признался крановщик и спортсмен-любитель. — А я пока слушал, заодно разминался. Пока гантели не кончились.
— И зачем ты их кончил?!
— Я же просто ржавчину потёр на другой. Она сама развалилась.
— Какая ржавчина? Они из нержавейки!
— Вот и я думаю, хреновая у них нержавейка. Как короеды поели, — усмехнулся крановщик, в толпе прореху для Бори создавая, как для наставника и тренера. — Вот у меня дома гиря двухпудовая на улице валяется дедовская ещё. Так той хоть бы хны. Полвека уже гниёт. Мы ей капусту квашенную придавливаем вместо пресса.
— Домой занеси, целее будет.
— Да что ей будет? Я её как утром через крышу швырну до сортира, пройдусь, подышу свежим воздухом, потом покурю над дыркой. И здоров, считай, — добавил крановщик. — У нас в деревне воздух знаешь какой? Не то что здесь напукано везде. А потом, значит, обратно швырну в палисадник. И размялся вроде. Не ногами-руками же махать. На ночь потом повторю процедуру, чтобы лучше спалось. А это что за инвентарь? Ну кто так делает? Разве это снаряды? Ты его чинишь, чинишь, а он… тьфу, а не снаряды!
Боря на горку гантелей вновь посмотрел, почесал лоб:
— И чего нам теперь новые гантели отливать? Или за эти заплатим?
— Ну, — протянул Стасян. — Не подумал как-то. Ты мне в аванс впиши, хорошо? Я же не со зла. Помочь хотел. Думаю, куда им гнутые то?
— Не подумал он, — буркнул Боря и вдруг в толпе Дарью заметил. — Ты скоро весь будешь из аванса состоять. Посиди пока, я сейчас.
Дашка стояла в толпе бледная вся, трусило её знатно, улыбалась робко. На камеру её снимали, бормотала едва дыша. Нервы. Ведь не на телефона видеокамеру снимали, а на профессиональную, со стойкой и корреспондентом в придачу. А на камере той сбоку написано ЛУНО.
«За гантели, наверное, переживает, а они её микрофоном мохнатым в лицо тычут», — подумал Боря, под руку Дарью взял и никого не слушая, в кабинет потащил разбираться.
Тет-а-тет как-то надёжней будет, а то поставит ещё за гантели на проценты.
Глава 13 — Береги яйца смолоду
В тишине лучше думается. Как только от внимания постороннего в кабинете вдвоём скрылись, Дашка как будто ожила. Прошла бледность. Улыбка появилась у ангела спорта. Светится вся. Нимба не надо.
— Боря! — заявила и как на шею прыгнет!
Хрустнуло в ухе Бориса и потекло что-то по ушной раковине, но то внутри. Не снаружи.
— Боренька!
— Я тут, — ответил Борис, почесал ухо, проверил.
Зафонило малость, зазвенело на периферии, но почти сразу прошло. — Что вообще происходит?
Затараторила Дашка скороговоркой от нервов:
— Ты понимаешь, что произошло? Понимаешь?