Читать книгу «У царя Мидаса ослиные уши» онлайн.

Когда Франческо, кашляя и прикрываясь превратившейся в лохмотья одеждой, выбрался на пирс, Тома рвало солёной водой (какой-то старый рыбак поддерживал его за плечи), Пикка всхлипывала в объятиях Лалаги, а Зира криками и звонкими пощёчинами пыталась привести в чувство упавшую в обморок Форику.

Потом все двинулись в амбулаторию, где доктор Пау осмотрел близнецов с головы до пят, продезинфицировал царапины Пикки раствором йода и, словно пытаясь справиться с собственным страхом, наорал на всех, включая Лалагу, которая вообще была ни при чём.

Франческо он пожал руку, выдавив:

– Спасибо. Но лучше переоденься, не то схватишь пневмонию.

Вечером на кухне Лугия совещалась с прочей прислугой:

– Как сказать доктору, что одного спасибо тут мало? Парень всю одёжу изодрал, а другой-то у него нет. Сидит сейчас дома в театральном костюме, но не может же он все время так ходить.

– Я поговорю с синьорой, – вызвалась Аузилия. – У нас шкафы ломятся от старых вещей.

И поутру она послала Лалагу к Дзайасам с большим свёртком, в котором лежали три или четыре пары старых брюк доктора, рубашки, свитера, а также платья и жакеты синьоры, которые можно было укоротить и подогнать для Арджентины.

Глава девятая

Из летнего дневника Лалаги Пау

9 августа

Дорогой дневник, близнецам уже лучше. Ребята из Портосальво гурьбой ходят за Франческо Дзайасом, глядя на него с восхищением. Я считаю, что он поступил, как герой, и заслуживает медали.

Писем от Джорджо нет уже неделю. Тильда нервничает всё сильнее. Когда мы возвращаемся с пляжа, она сразу же бросается в комнату: вдруг на комоде её ждёт конверт? Я вижу, что иногда она с трудом сдерживается, чтобы не спросить Аузилию: «Ты уверена, что сегодня не было почты для...», подразумевая «для меня», но не спрашивает, потому что письма адресованы не ей. Вчера к приходу пограничного катера они с Наследницей пошли в порт и ждали у дверей почтового отделения. Я ей сочувствую. Вернее, хотела бы сочувствовать, но слишком уж сержусь.

Заодно я начинаю злиться и на Ирен. Согласна, по всем внешним признакам я сама виновата. Но зачем было ехать на Кабаний пляж с Соланасами? Что с того, что Бруна и Розетта – наши ровесницы? Подругами-то нашими эти две дуры никогда не были. Ненавижу их.

Может, Ирен даже пойдёт с ними на конкурс «Мисс Серпентария». Анджела Соланас уже достаточно взрослая, чтобы участвовать. Мама вчера сказала, что она стала очень хорошенькой и должна быть в числе фаворитов. А Тильда утверждает, что выиграет Звева Лопес дель Рио. Наследница сказала ей, что награда, можно считать, у Звевы в кармане, потому что она знает всех членов жюри, а те обещали помочь.

Утром дон Джулио, как обычно, прочитал проповедь о безнравственности отдыхающих. По его словам, девушки, которые осмеливаются появляться в купальниках с открытыми бёдрами не только на пляже, но и на деревенской площади, отправятся после смерти прямиком в ад. Как и родители, которые разрешают им подобный стыд. Плюс отец Ирен и картограф Вердиро, организаторы конкурса, а также члены жюри. Все – в ад.

Это мне рассказала Баинджа, которая каждый день к половине седьмого ходит к заутрене. Её эти слова поразили – отчасти и потому, что в этот раз дон Джулио описал конкурсы красоты как «выставку-продажу плоти», словно речь шла о лавке мясника.

Но ведь этих мисс никто не покупает! А даже если победительница захочет продать кубок, который дают в награду, не думаю, что она выручит за него серьёзную сумму – он же не из золота.

Не знаю, почему такие проповеди дон Джулио читает только во время заутрени, когда никаких отдыхающих в церкви нет, одни островитяне, то есть до людей, чьи дочери участвуют в конкурсе, его призывы не доходят. Возможно, правила конкурса это запрещают. Или я чего-то не понимаю.

В любом случае всё это неправильно. «Мисс Серпентарию» нужно выбирать не из приезжих девушек, а из тех, кто родился на острове.

Когда буду в зале, нужно присмотреться, а то раньше я не обращала внимания, что носят конкурсантки – сандалии или закрытые туфли, «как блудницы».

Жаль, что в этот день не удастся сходить в театр. Аузилия говорит, хотя оба мероприятия проходят в одно и то же время, никакого соперничества между ними нет и быть не может, потому что спектакль – это для местных, а конкурс красоты – для отдыхающих. Только я одна, как обычно, не знаю, что предпочесть.

К счастью, спектакли в театре идут по два вечера подряд. Значит, пьесу, которую ставят четырнадцатого, я посмотрю только один раз.

Глава десятая

Франческо объяснил Лалаге, что спать актёры ложатся очень поздно, потому что каждый вечер после спектакля им нужно не только снять грим и костюмы, но и убрать декорации, а лавки вернуть в церковь до заутрени.

Только потом можно поужинать, а там то да сё, пятое-десятое, и ложишься уже после двух ночи.

Зато актёры поздно встают. Днём дел у них немного, поскольку все спектакли в репертуаре уже давно и дополнительных репетиций не требуют.

Но, обосновавшись в приморской деревушке, Дередже и Дзайасы даже на пляж не ходили. Они не сидели на террасе бара и вообще никак не смешивались с приезжими купальщиками – в общем, были отдельной группой, чужаками как для островитян, так и для отдыхающих. «Неужели с ними всегда так, куда бы они ни приехали?» – спрашивала себя Лалага. Каково это – постоянно жить кочевой жизнью? К примеру, Арджентина: у неё что же, никогда не было возлюбленного? Или она просто ещё не задерживалась на одном месте достаточно долго, чтобы возможная симпатия переросла в отношения? А Франческо? Молодому человеку его возраста уже пора заиметь подружку. Может, у него, как и у Тильды, где-то есть тайная любовь?

Джорджо всё не писал, и Тильда выглядела совсем потерянной. В конце концов Лалага, пожалев кузину, вышла вместе с ней на улицу и поинтересовалась у почтальона:

– А может такое случиться, чтобы конверт, адресованный мне, потерялся?