Читать книгу «У царя Мидаса ослиные уши» онлайн.

– Нет, я лучше поищу какой-нибудь вдохновляющий пейзаж.

Чтобы создать себе алиби на случай встречи с кем-нибудь из знакомых, Лалага решила взять с собой альбом для набросков (тот, что с самой шершавой бумагой), коробку акварели и бутылку воды. Она не первый раз рисовала на пленэре, как французские импрессионисты. (Лалага знала, что эти художники произвели революцию в живописи именно потому, что писали не в мастерской, а на свежем воздухе. Об этом она прочитала в журнале.)

Джорджо уже ждал на поляне. Естественно, он удивился, увидев младшую сестру вместо старшей, и поначалу встретил её с некоторым недоверием, но, прочитав записку, сразу же улыбнулся, и Лалага была очарована ослепительным блеском его зубов на фоне загорелого лица. Настоящий красавчик! Правда, решила она, больше похож не на Таба Хантера, а на Джеймса Дина в «Бунтаре без причины». Неудивительно, что его встречи с Тильдой вызвали такой гнев всей семьи.

– Я рад, что теперь у нас, по крайней мере, есть союзник в стане врага, – радостно сказал парень. – Как тебя зовут, Филлида^[4]?

– Лалага.

– Звучит странно: будто поэму читаешь. Интересный у тебя, должно быть, дед: Лалага, Матильда... Ну, то есть, Матильда – вроде бы, нормальное имя, но в вашей семье и оно звучит как-то по-особенному. Тильда говорит, у твоей младшей сестры тоже необычное имя.

– Да, Пиккарда. Это такой персонаж в «Божественной комедии». Но мы зовём её Пикка.

– Того не лучше. Давай-ка сократим этот список отрезанных древних голов.

Улыбаясь, он выглядел ещё симпатичнее. Что касается имён, Лалага была с ним полностью согласна. Она предпочла бы зваться Джузеппиной, Лаурой или Луизой – эти имена, по крайней мере, не вызывают такого количества язвительных замечаний.

– Но ведь Тильда – очень красивое имя, – робко возразила она, пытаясь защитить сестру.

– Прекрасное. Вот, гляди, – он вытянул руку и показал татуировку на предплечье: сердце с подписью «Тильда». – Хотя она не настоящая, я сделал её шариковой ручкой.

Жаль. Настоящая татуировка, чтобы до самой смерти, была бы романтичнее.

– Слушай, Гекзаметр^[5], а ты уверена, что с Тильдой ничего серьёзного? Говоришь, завтра она уже будет здорова?

– Может, завтра ещё нет, но послезавтра точно.

– Передай ей, пусть не спешит и не встаёт в постели, пока не почувствует себя хорошо. И ещё скажи, что я сегодня тоже приду к окну. Она сможет встать и подойти?

– Думаю, да.

– Тогда до скорого.

Выходит, Джорджо знал, что она будет присутствовать при их свидании, но это, казалось, его совсем не беспокоило. Лалага довольно хмыкнула и отвернулась.

Теперь она могла спокойно вздохнуть и насладиться ароматом голубых цветов розмарина, согреваемых ярким солнцем. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, в следующем году у неё тоже будет возлюбленный, с которым она станет тайно встречаться. Серпентария летом была идеальным местом для любовных историй.

Глава четвертая

Когда Лалага вернулась домой, мать сказала ей, что Тильда уснула, и она вышла во двор, чтобы наконец прочитать пришедшие утром письма.

Аврора Леччис писала о том, какая у неё храбрая кошка, о нуге, которую она попробовала на деревенском празднике, о сварливой соседке-сплетнице... Неужели она думает, что кому-то интересны подобные глупости?

Письмо Марины Доре оказалось, по крайней мере, забавным. Она в эпическом ключе рассказывала о недавней семейной ссоре. Греков в ней представляли родственники, не возражавшие против того, чтобы её восемнадцатилетняя сестра Виттория приняла участие в конкурсе «Мисс Серрата», для чего требовалось пройти по подиуму не только в вечернем платье, но и в купальнике. В роли троянцев же выступали родственники, которые, напротив, всеми силами противостояли этому мероприятию, считая его позором для семьи и бесчестием, от которого Виттория никогда не сможет отмыться, а главное, не сможет потом найти себе мужа – а всё из-за купальника!

– Но ведь на пляже нас всех видят в купальниках, – заметила Марина.

– Да, но босиком или, в лучшем случае, в шлёпанцах. А для конкурса придётся надеть туфли на каблуке. И никаких летних сандалий – закрытые туфли, как зимой. Голые бедра и закрытые туфли – признак женщины с дурной репутацией.

В общем, заключила Марина, понять, как взрослые определяют, считать ли одежду приличной или нет, невозможно.

Но с учётом того, что происходило с ней самой, даже подобный рассказ не показался Лалаге интересным. Единственное, что стоило бы обсуждать, – это любовные истории, особенно когда влюблённые должны идти наперекор всему, подумала она. Вот она бы могла написать письмо, от которого перехватит дыхание.

Хотя нет, именно написать-то и нельзя, вздохнула Лалага, прервав полет своих мыслей. Нельзя записать даже в «Летнем дневнике», иначе придётся постараться, чтобы он не попался на глаза Ирен.

Тильда проснулась к семи вечера. Лихорадка немного спала, но пострадавшая нога настолько распухла, что в доме не нашлось бы подходящей по размеру обуви – даже у дяди, хотя Тильда вряд ли согласилась бы надеть мужские ботинки.