Гедимин, озадаченно мигнув, посмотрел на себя и только сейчас заметил, что стоит в одних подштанниках. На правом запястье плотно сидел широкий пластинчатый браслет со светодиодами по краям и каким-то электронным устройством внутри. Гедимин ощупал его и убедился, что взрывчатки внутри нет — только встроенный шокер и несколько датчиков.
— Эй, теск! Его так запросто не снимешь, — снова подали голос с другой стороны коридора. — Это сигналка. Не ковыряй, а то начнётся!
Гедимин покосился на общительную «макаку» и, оставив браслет в покое, повернулся к кровати. В изголовье лежал большой свёрток — видимо, его подсунули сармату под голову, когда притащили его сюда. Внутри был жёлтый комбинезон без капюшона и карманов, носки — очень большие, но под человеческую ступню, пара тюбиков — один с жидким мылом, другой с зубной пастой — и маленькая зубная щётка.
— А бумаги тебе не дали, — заметил человек из соседней камеры. — Тески же не гадят?
«Бумагу?» — Гедимин на секунду подумал о листках ежедневника, но «макака», похоже, имела в виду что-то другое. Он посмотрел на ближайшую стену — там, как и в его одиночной камере, была ниша, а в ней стояли два контейнера с прозрачной жидкостью. «Для питья» — гласила надпись на одном. «Мыться» — было обозначено на другом. Тут же был раскладной стакан из прозрачного фрила, и Гедимин сцедил немного воды для мытья и, выплеснув себе на ладонь, растёр по лицу. Остатки он вылил за шиворот.
— Почему двери открыты? — спросил он, подойдя к решётке. С другой стороны донёсся смешок, переходящий в озадаченное хмыканье.
— Откры… Так, стой! Жёлтый код… Ты что, сверху?!
Гедимин мигнул.
— Второй этаж, — неуверенно сказал он. — Вчера меня привели туда. И двери там были закрыты.
— Ясно, — отозвался человек, громко хлопнув в ладоши. — Так это ты вчера бежал?! Эй, Ди, ты слышал?! Это тот самый теск!
— Механик Джед? — в соседней камере что-то зашевелилось. — Джед, это ты?
— Я Гедимин, — отозвался сармат, опускаясь на койку. «Откуда мартышки всё узнают?» — думал он, проводя ладонью по глазам. «И когда голова перестанет гудеть? Это от станнера, что ли?»
— Вот оно что, — донеслось из-за решётки. — У нас тут жёлтый код. Удрал в первый же день, взорвав пол-этажа. Так что взрывчатку ему в руки больше не дают. У нас тут жёлтый код без бомбы. Давай-ка тише, а то стены тонкие…
Гедимин поморщился. «И чего мне в одиночке не сиделось?» — с тоской подумал он, пристраиваясь на койке. Внизу, в отдельной нише, он нашёл плоскую подушку и тонкий слой белой ткани — вероятно, одеяло; доставать не стал — вокруг и так было слишком много «мартышечьих» вещей. Он перевернулся на спину, подложив руку под голову, и вытянулся во весь рост, уперевшись макушкой в стену, а ступнями — в защитное поле. На той стороне коридора хмыкнули и что-то пробормотали; Гедимин расслышал слово «амбал».
— Тихо! — донеслось из коридора, и сармат услышал грохот стальных «копыт». В этот раз экзоскелеты громыхали не из-за изношенности — охранники старались топать как можно громче.
— Вот он, — сказал один из тюремщиков, останавливаясь напротив камеры Гедимина. — Жёлтый код, особый надзор.
— Знаю, — буркнул второй, заглянув в наручный смарт. — Гедимин Кла… Кет? Может, скажешь, куда ты вчера так спешил?
Первый фыркнул в респиратор.
— Вроде бы не вчера на Луне, — пробормотал он. — Мог бы запомнить, что бежать некуда. Ну, поздравляю, — плюс год к сроку!
Гедимин мигнул.
— У него уже двадцать пять, годом больше, годом меньше, — махнул рукой второй экзоскелетчик. — Ладно, посмотрели и будет. Там обед привезли?
«Обед?» — Гедимин по старой привычке покосился на запястье, но не увидел ничего, кроме браслета с шокером. «Сколько сейчас времени? Уже полдень?»
— Обед-обед-обед, — донеслось из-за решётки. — Что у нас сегодня? Вторник?
— Да хватит елозить! — отозвались с другой стороны коридора. — Жри, что дают! Весь день бубнит, и бубнит, и бубнит…
Из коридора донёсся звон, переходящий в гул и медленно стихающий. Гедимин мигнул. «Снова бронзовая пластина,» — определил он по звуку. «Но не скрученная, а плоская. Где они их берут? Наверное, запись…»
В нижней части защитного поля появилась узкая брешь на два просвета решётки. В коридоре послышался шум проезжающей гусеничной тележки. Рядом с ней громко топал экзоскелетчик. Гедимин поморщился. «Вот так они и ломают пневмоприводы. Зачем так грохотать?!»
Тележка остановилась перед его камерой, щёлкнула, и два узких, но длинных контейнера влетели точно в просветы решётки и упали сармату под ноги. «Окошко» закрылось. Гедимин подобрал ёмкости и повертел их в руках, озадаченно хмыкая. Это были немного модифицированные контейнеры для еды — со внутренними перегородками. Содержимое ячеек было разных цветов, но одной и той же консистенции и формы — плотные квадратные ломти сантиметровой толщины. В крайней ячейке лежал небольшой красный кубик.
— Томатный сок! — донеслось из соседней камеры. — Эй, Джед! Будешь меняться — крикни!
— Какое ему «меняться», он тут первый день, — отозвались из-за стены. — И на кой тебе томатный сок?!
«Мартышечья еда,» — Гедимин, поморщившись, нехотя вскрыл контейнер. «Чем она пахнет? Органика…»