— Чего не хватало, — проворчал Дальберг. — Твои летели с Земли. А мои тут живут. Могли бы появляться хоть раз в месяц. Обойдутся без парада!
Камера открылась. Мэллоу помахал Гедимину и быстро пошёл к выходу. Дальберг тут же лёг на койку и отвернулся к стене.
Мэллоу пришёл через пятнадцать минут; пока его не было, охранник успел появиться дважды и увести ещё двадцатерых. Мэллоу двумя руками прижимал к груди яркий пакет. Остановившись у камеры Гедимина, он просунул через решётку плитку шоколада.
— Подозреваю, тебя сегодня не навестят. Возьми, Джед. Выбрал самую лучшую.
Сармат растерянно мигнул.
— Прилетели? — спросил Дальберг, неохотно переходя в вертикальное положение. — Все?
— В полном составе, — ухмыльнулся Мэллоу. — Только что без собаки.
— Никто там новый без тебя не родился? — спросил Дальберг, скривив губы. Мэллоу фыркнул.
— Это исключено. Кто там с кем кувыркается — узнаю потом, но никаких пополнений в семействе! Нас и так, пожалуй, многовато. Кое-кого я бы убавил.
Гедимин смотрел на людей, озадаченно мигая, и вертел запакованную плитку в руках. Он смутно помнил из обмолвок Кенена, что настоящий (или очень качественно синтезированный) шоколад от такого обращения размягчается, но плитка оставалась твёрдой.
— Неплохой улов, — хмыкнул Дальберг, глядя, как Мэллоу высыпает содержимое пакета на диван. Там не было прозрачных судков — только яркие обёртки.
— Тихо! — снова донеслось из коридора, и Дальберг поднялся на ноги. Не успел он встать, как охранник назвал его фамилию.
— А что, работать никто не идёт? — спросил Гедимин, глядя на заключённых, проходящих мимо его камеры. Первый час, отведённый на работы за пределами тюрьмы, уже подходил к концу; в коридоре шуршали упаковки, все бубнили на разные голоса, и с каждым заходом охраннику было труднее их перекричать.
Мэллоу, вынув изо рта леденец, медленно поднялся с койки, заглянул сармату в глаза и схватился за голову.
— Дальберг! А ведь он не шутит. Этот грёбаный теск серьёзен, как грёбаная панихида!
Сокамерник насмешливо фыркнул.
— Дошло наконец?
Гедимин недовольно сощурился.
— Что не так?
— Да всё так, Джед, — махнул рукой Мэллоу. — Не волнуйся. Никто не будет работать до января. Праздники. Ч-чёрт! Вот так и поймёшь, из-за чего они начали войну…
Дальберг на секунду остановился у камеры Гедимина и тронул ладонью защитное поле.
— Выходи во двор. Мы споём для тебя, — буркнул он, глядя на сармата с непонятным сочувствием. — Им не трудно. А ты хоть послушаешь.
…Посещения продолжались до трёх; через пять минут после того, как последний заключённый с пакетом подарков вернулся в камеру, двери снова открылись, и по коридору с грохотом протопал дежурный охранник.
— Синий код, на прогулку! — объявил он.
— Эй, Фортен! — крикнул, оживившись, Мэллоу. — А зачем вам ждать Матейку? Выпускайте Джеда! Мы с Дальбергом присмотрим, чтобы он никуда не ушёл!
Лязг экзоскелета прервал одобрительные смешки.
— Джед сегодня сидит здесь, — угрюмо сказал Фортен. — И завтра. И до января. Матейка в отпуске, Макнайт занят, — с ним возиться некому.
— Чёрт подери! — не выдержал Мэллоу. — Фортен! Ты понимаешь, что это граничит с истязаниями? Кто придумал замуровать его в камеру на все праздники?!
— Требования безопасности, — буркнул Фортен. — А теперь заткнись. Если он рванёт к космодрому, вы его не удержите.
«К космодрому…» — Гедимин досадливо сощурился. «Думаешь, до сих пор меня что-то держало? Можно было три раза до Земли долететь, пока Макнайт из бара выберется…»