— Джед! — стоило охраннику выйти, Мэллоу прилип к защитному полю. — Ну наконец-то! Я уже думал, тебя оставят наверху на весь срок. Как здоровье?
Сармат пожал плечами.
— Сойдёт. Больше никого не ранили?
— У Радефа порез на ладони, — ответил Мэллоу. — Но вроде бы сухожилия не задеты. И ещё этот байкер, малыш Лю, — ему зашивали щёку.
— Уже ушёл, — буркнул Дальберг, усмехнувшись уголком рта. — Видел его у ангара. Намазал шов красным, будто пол-лица распорото. И пугает девчонок.
Гедимин ухмыльнулся.
— Он красит шрамы. Не знаю, зачем… А что с людьми Джайна?
Мэллоу и Дальберг переглянулись.
— Тот, кого ты сбил с ног, наверху. И сам Джайн наверху, — ответил, помедлив, Джон. — Бойца, может, спустят после суда. А вот Химми там и останется. Наработал добавку к сроку…
— Ещё год? — Гедимин еле слышно хмыкнул. — Как за побег?
— Да ну, какой год, — Мэллоу скривился. — Это ж покушение на убийство, плюс запрет на оружие… Лет пять, если не больше. Туда и дорога, если честно. Тут без него станет спокойнее.
Гедимин недоверчиво усмехнулся.
— Сколько их уже сменилось? Баселар, Тедань, Спаркс… Скоро ждать нового главаря — и всё сначала?
Мэллоу, снова переглянувшись с Дальбергом, решительно качнул головой.
— Джед, мне тоже надоело. Пора с этим кончать. Послезавтра будет один разговор. Я сильно на него надеюсь.
Гедимин сел на койку. От резкого движения после долгой неподвижности поясница снова заныла — и, что хуже, низ живота неприятно отяжелел. «Выделительная система, чтоб её,» — сармат недовольно сощурился. «Опять запустилась. Когда же начнёт работать нормально…»
— Э-эй! Фортен! Отзовись, сделай милость! — заорал Мэллоу, приложив ко рту ладони, согнутые в воронку. В коридоре послышался грохот стальных «копыт».
— Ну чего?.. А, теск… — охранник, порывшись в нишах, достал смарт и просунул сквозь решётку. Гедимин благодарно кивнул.
— Сегодня давали апельсиновый пирог, — сказал Мэллоу. — А на ужин обещали фрукты… Да, и подарки! Дальберг, как думаешь, что пришлют в этом году?
— Ерунду, разумеется, — отозвался тот. — Какие-нибудь носки или платки.
— Подарки? — Гедимин удивлённо мигнул.
— День Луны, — спокойно пояснил Мэллоу. — Тяжело следить за временем, да? Через пару месяцев тут со всеми такое. Точно знаешь, который час, но зима или лето — чёрт его разберёт…
Гедимин кивнул. «Значит, День Луны,» — он вспомнил посылки с фруктами и чаем и едва заметно усмехнулся. «А скоро день атомщика. Надо как-то отметить. Нарисовать где-нибудь атом лития…»
На противоположной стене мигнул зелёный светодиод, и панель, прикрывающая сток канализации, поехала вверх. В коридоре зашуршало. Гедимин, неохотно поднявшись на ноги, шагнул к открытой нише и брезгливо поморщился. «Сброс отходов…» — он неловкими пальцами расстегнул молнию и приспустил подштанники, высвобождая выделительную трубку. К ней прикасаться было неприятно, и сармат снова напомнил себе, что это ненадолго — как только повреждённая почка восстановится, резервная система сама отключится и перестанет его донимать.
— Твою-то мать, — прошептал за его спиной потрясённый Мэллоу. — Вот не знал… Эй, Фортен!
«Saat hasulesh,» — поморщился Гедимин, выливая на выделительную трубку остатки «технической» воды. Все действия давались ему с трудом — как это делается, он знал только понаслышке, за всю его жизнь резервная система выделения запускалась считанные разы.
— Это для Джеда, — сказал Мэллоу, чем-то громко шурша. Охранник хмыкнул.
— А ему надо… А, вижу. И точно, надо. Заболел?
— Джайн, ублюдок, его ножом… — буркнул Дальберг.
Что-то лёгкое упало внутрь камеры и с шорохом подкатилось к ногам сармата. Тот неловкой рукой дёрнул кверху застёжку и развернулся, утыкаясь взглядом в пол. Там лежал небольшой моток туалетной бумаги.