И тут на лице Флипы появляется широкая такая, искренняя зубастая ухмылка. Что-то мне не по себе.
- Совсем-совсем не можешь двигаться? - радостно уточняет она.
Нет, уж лучше я промолчу.
- Что, красотка, заигралась? А нечего было глазки строить моему мужчине!
Я не строила! Нет, правда, не строила. Я ему вполне конкретно предложила - давай, переспим. И он согласился, правда, после некоторого давления в виде незаконных заклинаний, наложенных мажонком. Ох, Лин, как ты там, бедняга?
- Что, - продолжает Флипа, не смущаясь отсутствием реакции с моей стороны, - думала, сиськами перед ним потрясешь, и он твой?
Мне бы только пошевелиться! Эх, не получается.
- Я не трясла, - отвечаю, причем совершенно честно. Во-первых, грудь у меня не трясется, во-вторых, в этом платье подобное проделывать было бы неудобно, в-третьих, я ничем подобным не занимаюсь. За кого она меня принимает?
- Шлюшка, - злорадно улыбаясь, поясняет Флипа. Ах, вот за кого. Хорошо, папа не слышит, его бы порадовало сравнение принцессы Зулкибара с девицей легкого поведения.
- Трясла-трясла, - добавляет Флипа, - ну ничего, я тебя сейчас так разукрашу, что он на тебя и не глянет.
Это что она такое придумала? Хм, а вот что. У "красавицы" этой, (кстати, сейчас она мне кажется еще страшнее, чем обычно, может свет не так падает) в руках маленький такой ножичек. Лезвие-то сантиметров пять в длину не более.
- За что? - вопрошаю я, покрываясь холодным потом и старательно рекомендуя собственной фантазии заткнуться.
- С тех пор, как ты появилась, - поясняет Флипа, присаживаясь рядом со мной на корточки, - он ко мне и не притронулся. Тоже мне цаца тут завелась. Знатную она из себя корчит, а сама со слугами чуть не с одной тарелки жрет.
Как это - с того момента, как я здесь появилась? Он же не сразу мне, хм, отдался? Любопытно.
- Что ты собралась со мной делать? - интересуюсь, а у самой голос дрожит. Ой, дрожит, даже неприлично как-то.
- Мордочку твою сладкую на лоскутки порежу, - говорит Флипа, поднося к моему носу нож.
Ой, мама. И папа. Нет, магия, конечно, творит чудеса и со здоровьем, и если я попаду когда-нибудь к Юсару, он вернет мне красоту, но... попаду ли я к Юсару? И... Это же будет больно!
- Спасите! - кричу я. Ну, так, на всякий случай, не особо рассчитывая на то, что кто-нибудь отзовется. Флипа тоже в это не верит, потому что ее ухмылка становится шире, а лезвие медленно скользит по моей щеке. А это, действительно, больно.
- Помогите! - ору я. Да что же это такое! Здесь же полно людей. Ладно, Кир допрашивает Лина, но хоть кто-нибудь должен был отозваться!
- Ах ты, дрянь! - слышу я голос Кира. В голосе удивление. Стало быть, не так он и занят. Флипа немедленно вскакивает.
- Лапотуся! - восклицает она этаким нервно-игривым голосом, - что ты здесь делаешь?
Ах, лапотуся... Надо запомнить.
- Да как ты посмела, - рычит Кирдык.
Во-во! Он и в моем времени нервничает, когда за него решают.
- А что я такого сделала? - удивляется Флипа, - подумаешь, пришла пообщаться с подругой.
Полковник кидает на меня взгляд, видит, надо полагать, мое лицо, измазанное кровью, после чего начинается самое интересное.
- Тварь, - ласково произносит Кир, награждая свою любовницу оплеухой, - вот прямо сейчас забираешь свои шмотки и убираешься из лагеря.
- Но, зайка!
- Если я тебя когда-нибудь увижу, я сломаю тебе шею. В лучшем случае. Поняла?
- Но я же тебя...