Едва Никита во всеуслышание объявил о том, что мы пара, родители вконец ополоумели и стали планировать нашу свадьбу.
С этого момента встречи с Ником стали неимоверно раздражать. Звонки, разговоры, все было на одну тему. Давление преследовало меня повсеместно, подталкивая к срыву, который произошел уже через месяц.
- Маленькая моя, я ужасно соскучился. Жду не дождусь нашей встречи, - раздавался в трубке, до скрежета зубов, слащавый голос Никиты. - Родители ждут завтра на ужин. Мама выбрала тебе платье.
Платье! За меня уже выбрали свадебное платье! Просто невероятно.
- Я неважно себя чувствую, прости. Сегодня не выйдет, - ответила, как можно ровнее, без надрыва и раздражения, иначе это могло иметь последствия.
Тут же подключалась тяжелая артиллерия с расспросами о моем самочувствии.
Его мама, Анастасия Петровна, с рьяной настойчивостью записалась в мои подружки и в прямом и переносном смысле не давала мне прохода. Советы, наставления сыпались как из рога изобилия, расшатывая мои и без того истощенные нервы.
- Что-то болит? Давай я позвоню маме... - тут же взволнованно спросил он.
- Нет, взвизгнула я, - останавливая его мыслительный процесс, движущийся в неправильном направлении. - Я чувствую себя просто замечательно, - как можно бодрее проговорила я.
А буду чувствовать себя еще лучше, когда это все закончится.
Именно!
Пора заканчивать все это недоразумение, иначе ровен час просто свихнусь или кого-нибудь разорву в порыве злости.
- Знаешь, я все же приду. Говори, где и во сколько, - уже более уверенно сказала ему, сама не замечая, как начинаю улыбаться.
Радость. Впервые за месяц я вдохнула полной грудью, потому что приняла решение разорвать ненавистные отношение, которые просто душили, давили на грудь.
- Ульяночка, девочка моя, я так рад. С нетерпение буду ждать нашей встречи. Клуб “Крейзи” у входа. Тебя будет ждать сюрприз.
“Тебя тоже”. Так и подмывало сказать, но мило попрощавшись, отключила вызов.
Свобода.
Такая желанная и такая близкая, что кружилась голова.
Напевая себе под нос популярный хит, вытащила из шкафа свои потертые джинсы и толстовку.
Боже. Как я по ним соскучилась.
Мама Никиты день и ночь повторяла о том, что девушка должна ходить только в платье или юбке, и мне приходилось мириться, натягивая на себя ненавистные наряды.
“Ты же не хочешь, чтобы Никита увидев тебя в джинсах расстроился?” - всплыла в памяти ее фраза.
- Хочу! Как же я этого хочу, - засмеялась в голос. - Послать вас всех к чертям собачьим!
Распустив по плечам собранные до этого в пучок, волосы, выдохнула.
- Жаль, что не успею снова выкрасить волосы в розовый, - вздыхая, проговорила своему отражению в зеркале. - Вот был бы удар!
Первое, что меня заставили это вернуть своим волосам первоначальный цвет.
Мама была настойчива, приговаривая, что родителям Никиты будет не по нраву мое бунтарство.
Я согласилась. В том состоянии и под таким напором я бы подписалась на все, зато теперь, немного придя в себя, осознала, что была полной идиоткой.
Кретинизм заразен, но излечим.
Я прозрела.