Мне дико плохо. Такое ощущение, что все одновременно навалилось и теперь бьет и бьет по голове.
Наверно, так оно и есть…
Неожиданная и от того пугающая ночь с Большим Боссом. По полной программе похмельное утро, и это я еще не хочу думать, зачем Темирхан хотел меня задержать у себя в квартире!
Прекрасный разговор с заказчиком, первым, между прочим, заказчиком на новой работе! Оскорбления и мотание нервов.
Артем с его ненужными ухаживаниями.
И, вишенкой на торте — бешеный взгляд Большого Босса. Хотя, нет.
Вишенка — это Виктория и ее капризное «Темик».
И все это случилось за меньше, чем сутки.
Бурная жизнь у меня началась в столице, настолько бурная, что как бы не утонуть в водовороте-то!
Она его «Темиком» называет. При всех. Это хорошо, что в холле внизу было не особо много народа, но все же… Раз называет, раз после прошлого раза он не запретил… Значит, ему все нравится? Такая вот пошлость и демонстрация их неслужебных отношений нравится. Устраивает.
Это так странно. Это настолько не вяжется у меня в голове с образом Большого Босса, что даже не по себе становится. Неужели… Неужели, я настолько слепая? Так влюбилась?
Уй… Ду-у-у-ра-а-а-а…
Виски болят все сильнее, слезы катятся и катятся, я их поспешно сглатываю, уже не вытирая даже.
Что он делает сейчас?
Наверно, успокаивает свою рыжую красавицу. Слушает ее рассказ о некомпетентных сотрудниках и их грубых начальниках… Только бы Роман не пострадал! Черт, зачем я вообще?.. И его подставила…
И не сделать ничего, главное!
А, может… Может, он ее увел к себе в кабинет и там…
Не думать, не думать, не думать, Майя!
И дышать. Дышать. Дышать.
— Простите… — женский голос кажется знакомым.
Я поднимаю голову и вижу… Вику. Только не ту, Темирхановскую красавицу, а милую девочку-горничную, с которой познакомилась в первый день. Она удивленно распахивает огромные голубые глазки, узнавая, раскрывает рот, но затем, покосившись куда-то в глубь зала, решительно наклоняется ко мне:
— Майя! Что такое? Что-то случилось?
Я отрицательно машу головой, ищу взглядом салфетки, чтоб вытереть залитые слезами щеки.
— Ох… Боже мой… Пойдем-ка! Пойдем, я помогу умыться!
Вика решительно подхватывает меня под локоть, поднимает и тащит куда-то в глубь помещения, к туалетам.
Там я умываюсь холодной водой, смотрю в зеркало на свои красные, в пятнах, щеки и распухший нос… И опять плачу.
— Ну что ты… — Вика обнимает меня, гладит по спине, — ну хватит… Не думай о нем. Он — козел и бабник. Не думай…
Я горестно киваю, соглашаясь. Да, бабник… Насчет козла не уверена, конечно, но вполне вероятно… Спал же со мной, имея невесту в активе… Да, получается козел. И бабник…
— Забудь, — опять говорит Вика, — они все горазды на уши лапши навесить, а мы и слушаем… Тоже, дурочки… — последнее она говорит с таким душераздирающим вздохом, что даже мне, полностью поглощенной собственными мыслями, становится ясно, что тут что-то личное.
Неужели, Темирхан… Неужели, и к ней?..