Манерный голос с едва сдерживаемыми нотами ярости разрезает плотную завесь, в которую превратился воздух между мной и Биг Боссом, и заставляет нас одновременно вздрогнуть, осознавая, что мы тут не одни.
Бассейн — общественное место… Но кого когда это тормозило?
Все-таки не зря она русалка.
Так из рук вывернулась, что даже среагировать не успел. Вроде, вот только-только рядом — прижатая в угол, смотрит огромными своими русалочьими глазами, морок наводит. Гипноз какой-то, сумасшествие.
Руки сами тянутся, практически, без команды мозга.
Никогда со мной такого не происходило. Чтоб вот так переплавлялась злоба дикая и желание убивать в похоть. И в другое желание — взять свое и не отпускать ни в коем случае.
От Майи пахнет свежестью, словно опять оказался в том прохладном ставке, что в лесу возле дома тетки Мани. Удивительно просто, голову заволакивает.
Она тонкая такая, и кожа бледная. И веснушки. У нее есть веснушки на плечах и предплечьях. Они ярко выделяются на фоне белой, практически прозрачной кожи.
От желания провести губами по неистово бьющейся на шее синеватой жилке сводит пальцы. Сам себе кажусь каким-то хтоническим чудищем, древним и безумным, обнаружившим нечто настолько ценное, что его необходимо срочно забрать, спрятать ото всех…
И я тянусь, все ближе и ближе. Губы сами собой несут какой-то бред, который даже и не вспомнится потом наверняка.
И уже похрен на мальчика, трусливо смотавшего с такой скоростью, что даже имя его не запомнилось.
И на свои эмоции по поводу его тупых подкатов к русалке — тоже похрен.
Это все было давно. В другой реальности.
А в этой — плеск воды, одуряющая свежесть лесного озера, огромные русалочьи глаза, испуганные и недоумевающие, прозрачная кожа с веснушками… И близость. Невероятная, невозможная. Такая, на тонкой грани, когда ее недостаточно. И нужно еще ближе. Необходимо. За грань.
И, судя по неожиданно загоревшемуся ответу в прозрачных глазах, ей тоже необходимо. Жизненно необходимо.
— Темик… А что происходит?
Бац!
И словно осколки стекла от высокого манерного голоса рассыпаются. Острые такие, до крови ранят.
Испуг и гнев в глазах русалки, мое движение удержать, плеск тонких ножек, сложенных русалочьим хвостиком, по воде. И через мгновение она — рыбкой из моих лап — на бортик бассейна, и мне остается только в бессилии наблюдать удаляющуюся стройную фигурку в зеленом купальнике. Облизывать тонкие очертания, открытую спину с ровной строчкой позвоночника, рыжие волосы — змеями по точеным плечам, вода, ручьями стекающая с них… Розовые пяточки, быстро мелькающие… Завлекающие… Изящные лодыжки… Кукла фарфоровая, вся — сплошное искушение. Разве так бывает? Разве это возможно?
— Темик… Я не понимаю… Ты меня не слышишь совсем? Я тебя спрашиваю, что происходит? Кто эта соска?
Вздрагиваю, еле умудряясь оторвать взгляд от спешно убегающей от меня русалки, смотрю на… Вику. Ну конечно же, Вику, мать ее!
Я о ней, признаться, совершенно забыл.
Вроде как, она должна была уйти домой…
Какого хера тут забыла?
И вообще… Темик… Какого хера?
Вся нерастраченная на шустрого парнишку злоба возвращается в троекратной геометрии.
Я молча подтягиваюсь на руках, выбираясь из бассейна.
Получается у меня это не так ловко, как у русалочки, ну так во мне и веса побольше. Примерно в три раза…
Сколько она весит? Сорок пять кило хоть есть?
А я сто десять примерно…