— А ты умеешь удивлять, русалка, — хмыкает, наконец, Биг Босс, к счастью, довольно миролюбиво, — со мной мало кто решается так разговаривать… И я бы хотел послушать… — тут он опять делает неуловимое движение ко мне, сгребает на руки, заставляет обвить себя ногами, придерживает за затылок, чтоб не отвернула голову, и шепчет прямо в губы, — хотелось бы послушать тебя… Когда ты мне это все будешь говорить. Так ли будут звучать эти фразы, а?
Я краснею, понимая, что все же переборщила, но… Но этот большой зверь настроен ко мне благодушно… Пока что…
Больше я ничего подумать не успеваю, потому что Темирхан сокращает и то минимальное расстояние между нашими губами, что есть сейчас, и целует меня.
Сразу так глубоко и жестко, что я не могу никак противостоять напору. Просто подчиняюсь, раскрываю рот, впуская его горячий язык. В голову бьет чистейшим удовольствием, словно мне по вене концентрированный поток счастья пустили, я сжимаю пальцы на вороте строгого пиджака Биг Босса, ерзаю на нем, не контролируя себя совершенно.
Мне кажется, что внутри что-то рвется, болит, горит, требует к себе пристального внимания, требует унять эту боль немедленно. И для этого нужно быть еще ближе к нему, еще теснее!
Еще, еще, еще!
Не понимаю, как мы оказываемся в глубине кабинета, на широком диване в мягкой зоне.
Темирхан не отпускает меня, сажает сверху, отстраняется, пристально глядя в глаза, наверняка, дикие и шальные.
— Бешеная моя русалка, — хрипит он, — непослушная, грубая… Никакого уважения к начальству. Надо наложить взыскание.
Я мало что понимаю в его шепоте, кроме того, что он, все же, недоволен моим сопротивлением. И это напрягает и злит. Неужели, непонятно объяснила? Еще раз надо?
Хмурюсь, прикусываю губу, беспомощно стреляя взглядом в сторону покинутой посреди кабинета сумки.
Не добраться, не пустит же, пока не нацелуется!
Он всю ночь меня так не пускал, целовал, целовал, целовал, словно с ума сходил… Я и не знала, что мужчины так могут. Казалось, что такие брутальные, такие жесткие звери, как мой Большой Босс, мало приспособлены для нежностей. Но он опроверг мои прежние смешные представления.
Правда, сейчас что-то в глазах Темирхана другое светится. Непривычно жесткое. Жестокое даже.
О чем он вообще? Какое взыскание еще? Денежное? Штраф?
За мои возражения?
Самодур какой…
Ерзаю, чтоб соскочить с него, добраться до телефона и написать ему свое мнение, но железные пальцы на бедрах не пускают.
Темирхан смотрит на меня, нечитаемо и темно, а затем… Молча рвет блузку на груди.
Да так, что пуговки летят в разные стороны!
Я немо раскрываю рот, перевожу взгляд со своей испорченной блузы на непроницаемое лицо Биг Босса.
Опять ерзаю, пробую прикрыться…
Но грубая лапа спокойно пресекает мои попытки. И дергает уже застежку на брюках…
Это одновременно жутко и непонятно.
Я тяжело дышу, грудь поднимается и опускается, и это опять привлекает внимание хищника.
Он тянется ко мне, целует кожу в вырезе простенького бюстика, и я вся, буквально вся покрываюсь мурашками. И дрожать начинаю.
Странное, такое странное ощущение!
— Снимай брюки, русалка ты дерзкая, — командует Темирхан, — буду наказывать.
Наказание Биг Босса
Честно?