— Так, — выдыхает Темирхан, — мне это надоело. Иди сюда.
Я только еще больше округляю и без того круглые глаза. Куда идти? К нему? Голой???
Он рехнулся?
Темирхан прекрасно видит мой страх, мои сомнения… И это его, судя по всему, дико бесит.
— Иди. Сюда.
Голос становится жестче, в нем отчетливо проскальзывают металлические ноты…
И я иду.
Спускаюсь с кровати, неловко переваливаясь, обматываюсь покрывалом, как тогой, и иду. К нему.
Это не то, чтоб страшно, но… Но все равно не по себе.
Я до сих пор не знаю, как с ним общаться, как себя вести.
В наших странных отношениях всегда инициатор — именно он. А я… Я просто подчиняюсь. Плыву по течению.
Это, наверно, ужасно и глупо. Но я не способна переть против течения. Против него. Да и не получится.
Когда оказываюсь на расстоянии метра, Темирхан, до этого спокойно сидевший в прежней позе и внимательно наблюдавший за моими передвижениями, неожиданно резко выбрасывает руку и ловко сажает меня себе на колени.
Я только охнуть успеваю. И замираю изумленно. Потому что охаю я не беззвучно. Еле слышно, конечно, еле заметно… Но не беззвучно!
— Ну вот, русалка, — шепчет Темирхан, с удовольствием утыкаясь в мою шею носом, — а говорила, что не говоришь… Очень даже говоришь… Пошли поедим, русалка? А? И поговорим…
А у меня весь страх пропадает, едва стоит в его руках оказаться.
Это так странно.
Когда Биг Босс смотрит на меня, находясь на расстоянии, я его боюсь. И стыжусь происходящего между нами, постоянно испытываю неловкость и волнение.
Но, едва Темирхан меня касается, обнимает, говорит что-то этим своим нежным на удивление голосом… Все внутри успокаивается. Словно я… Нашла, наконец, то, что всегда искала.
Защиту.
Понимание.
И любовь.
Я оказываюсь права. За домом — шикарная, очень ухоженная лужайка.
И бассейн.
Я смотрю на всю эту роскошь и не могу отделаться от ощущения, что где-то не в России нахожусь, настолько все… С рекламного буклета.
Видно, что ландшафтный дизайн свежий, новенький совсем.
— Я только недавно все завершил, — тут же подтверждает мои догадки Темирхан. Он стоит за спиной, высокой, мощной горой, а его горячие руки лежат на моих плечах.
Это одновременно будоражит и тревожит.
Я неловко повожу плечами, но Темирхан не понимает, или делает вид, что не понимает.
Ладони остаются на месте, а затем меня еще и мягко придвигают, прижимают к горячему телу, пальцы скользят по рукам, вниз, переходят на грудь, обхватывают крест-накрест, а возле уха, обдавая теплом, слышится шепот: