Читать книгу «Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых» онлайн.
Особенно работа такая нудная и трудоемкая, как зарядка зеркал и визоров. Зеркала нужны для наблюдения за пространством и за людьми, их делают только у нас в Элезии, и технология строго охраняется Детьми Ворона. Так же, как и технология «паучьих глаз» — маленьких переносных или карманных визоров, способных передавать информацию даже со Старой Земли. Визоры могут не только наблюдать, но и записывать и воспроизводить информацию, как звук, так и картинку. Само устройство визора предельно просто, но для его активации требуется дар, а значит, тут не обойтись без элементала, специалиста по силам и стихиям. Для зеркал нужны мастера высшего класса, для бытовых визоров хватит и рядовых специалистов.
Но есть такие случаи, когда заряжать Зеркала и визоры предпочитаю я сам. Сложные, высокоточные приборы, предназначенные для работы под водой, под землей, или в других неблагоприятных условиях. Визоры для нашей разведки, заряженные лично Вороном, становятся во много раз надежнее и дольше служат. Зеркала для наших собственных служб, ну и те, которые представляют особый коммерческий интерес. Поэтому время от времени я вынужден откладывать все менее срочные дела и запираться у себя в башне над грудой больших и маленьких стекляшек. День, считай, пропал полностью. Эта работа требует терпения и выносливости, и к вечеру от меня обычно остается апатичное, брюзгливое и голодное человеческое тело, способное только на бездарные шутки и язвительные замечания.
Вчера Глава Пауков, явно недовольный моим подавленным настроением и уклонением от своих прямых обязанностей, с невинно-непроницаемым выражением лица принес мне груду визоров, варварски свалил их на стол в моем любимом кабинете, аккуратно положил на край кипу отчетов и, злорадно ухмыльнувшись на прощанье, сообщил, что отправляется в Элласар. На пару дней. Отдохнуть и повеселиться.
А я с чувством стыда остался разгребать свои же бумаги и заряжать визоры.
Так… осталось, в общем-то, совсем немного. Два больших зеркала, кстати, предназначены как раз для Северной Стражи, пострадавшей при последнем памятном прорыве через Грань, и с десяток «глазок». Собираю все «глазки» в горсть, концентрируюсь… Огоньки пробегают по моим ладоням, когда я начинаю работать с эгри и джив, пальцы колет все сильнее, и постепенно, один за другим, безжизненно-серые «глазки» разгораются все ярче и ярче, потом вспыхивают как звезды, и тускнеют, пряча свет от посторонних глаз. Я расслабляюсь и откладываю их в сторону. Эти готовы.
Теперь зеркала. Они сложнее, хотя бы потому, что требуют многократно больше энергии. Поднимаясь из-за стола, я чувствую изнеможение, как от длительного физического труда, но результат налицо: упадочное настроение улетучилось, словно дурной сон.
Распахиваю окно. Ночь. Скоро рассвет. Небо сегодня ясное, иссиня черное, но при этом прозрачное, с яркой россыпью звезд. В кабинет врывается холодный воздух, насыщенный солью и йодом. Рабочий кабинет под крышей Северной Башни всегда был моим самым любимым — он круглый, камень стен — очень светлый, почти что белый. Камин с полустертой причудливой резьбой огромен, кажется, что он вырублен целиком из куска стены; пол из толстых дубовых досок старше, чем я сам. В изголовье такого же тяжелого, огромного стола, черного от старости, стоит массивное, невероятно удобное кресло-глыба, и еще два размещены напротив камина, вместе с чайным столиком на гнутых ножках в форме львиных лап. Камин я топлю дровами, хоть он и имеет гнезда для аэров. В башне есть единая система отопления, тут всегда тепло, даже в самую холодную зиму, но мне нравится живой огонь. Мой предшественник, Хэйген Ант, аэрами вообще не пользовался, и от него мне досталась огромная коллекция старинных подсвечников из всех материалов — металлов, камня, стекла, даже из драгоценных камней. Говорят, он умел зажигать огонь взглядом…
Камин уставлен разными милыми безделушками вперемешку с ценными артефактами и забавными статуэтками. Больше всего в этой коллекции, собранной моими предшественниками-Воронами именно статуэток — необычных, порой нелепых изображений Вечных. Чего стоит, например, Кошка в полосатых носочках и шапочке с помпоном, Саламандра на мешке с золотом и с банкнотой в пасти, испражняющаяся золотыми монетами, Пардус, вывернувшийся кверху брюхом, с Рысью, это брюхо почесывающей, или Зубр — пьяненький такой бычок на кривых ножках, с глазками, смотрящими в разные стороны, и колокольчиком на шее. Есть и художественные шедевры. Расправляющий крылья Феникс, заключенный в огненный опал, словно застывший в языках пламени, или коленопреклоненная Элианна-Любовь, сломленная, раздавленная грузом невидимой тяжести. Чтобы воплотиться и стать Элианной, та, в которую вселяется эта Вечная сущность, должна отринуть свою любовь — предать, потерять или даже убить. Незавидная участь, что уж тут сказать.
Змеев в этой коллекции аж четверо. Самый нелепый — короткотелый, раскрашенный во все цвета радуги Аспид с маленькими дурными глазками, с широко распахнутой пастью и непропорционально большими кривыми зубами, лежащий в нелепой позе на брюхе, смотрится как насмешка над могущественными и мудрыми Нагами. Воронов в коллекции два: один самый обыкновенный, ценен тем, что выточен с особой тонкостью из черной яшмы. Второй представляет собой артефакт-концентратор большой емкости; я-Ворон, взяв с собой маленькое грубоватое изображение себя самого, удваиваю, а то и утраиваю личную силу. Иногда это бывает очень кстати, и не только в бою.
Задумчиво постояв перед камином, я неохотно вернулся за стол, к бумагам. В первую очередь — финансовые, не люблю их, но никуда не денешься. Есть статьи расходов, которые я предпочитаю контролировать сам: все-таки у меня жизненный опыт побольше, чем у самого хитрого бухгалтера.
Стандартные обобщенные сводки с Основы я читаю внимательно и вдумчиво. Особо интересные сообщения постоянных наблюдателей откладываю в сторону. Тут требуется свежая голова, а иногда и дополнительная информация. Население на Старой Земле растет с каждым годом, ее разобщенные страны нестабильны и неблагополучны, а наука, ставшая безвольным придатком коммерции, давно представляет опасность для Ар Соль. Их попытки понять устройство мироздания бестолковы и небезопасны, их поиски все более смертоносных технологий для создания орудий убийства с каждым годом усиливают угрозу для тех, кто имеет с ними общую границу — для нас. Общая у нас с ними не только Грань. Маар, мир Некроса, изнанка мироздания, у нас тоже одна. Этим-то и опасны бесконтрольные и беспечные эксперименты соседей по пространству.
Информацию о делах житейских, типа местной политики, светских и не очень событий в других землях, я бегло проглядываю и откладываю на потом. Это почти литература. Если случится что-то действительно важное, в приемной на втором этаже башни меня будут ждать просящие о помощи — защите — поддержке — совете — нужное подчеркнуть.
Суточные отчеты Стражи и Мастеров-Следопытов я просматриваю вскользь. Любое происшествие я почувствую шкурой без всяких докладов, где бы я ни был. Отчеты Пауков тоже пробегаю по диагонали, Шандр работает с ними сам, мне он кладет их только тогда, когда это важно для всей Элезии. Или когда недоволен мною. Как вот теперь.
Шандр не считает мою вторую ипостась чем-то особенным. Он родился и вырос в почтении к Вечным, впрочем, как все обитатели наших земель. Да, зверь. Да, хищник. Давно пора уже смириться с этим и пользоваться силой, подаренной мне мирозданием. Он не понимает, что древняя и хищная сущность внутри меня не всегда поддается контролю, и что я до сих пор не до конца осознаю его цели и возможности. Некоторые поступки, ощущения, желания все еще повергают меня в глубочайшее недоумение и растерянность, а зачастую и отвращение к самому себе.
В папке был всего один лист — сообщение о странной волне происшествий в зданиях архивов и библиотек, прокатившихся по Элезии одна за другой в течение нескольких дней. Я присмотрелся к датам и насторожился — все они произошли сразу же после пересечения Грани той загадочной четверкой. Спецхран в Южном Ферте пострадал сильнее всего, там сгорела целая ячейка записей с визоров, в архивах Элласара пожар быстро удалось потушить, в центральной столичной библиотеке кто-то разбил окно, влез и разгромил секцию старинных атласов, в Ларне, столице Лаорики, в общественном архиве внезапно прорвало канализационные трубы, залив два этажа, там тоже пострадали архивные записи, снятые с визоров, и, наконец, в Аске, столице Аскарема, охрана почти поймала двух вервов-диверсантов, собиравшихся поджечь архивы Аскаремской Стражи, но удержать Двуликих не сумела, и они вырвались на свободу, когда те конвоировали их с места преступления в здание Стражи. По отдельности эти эпизоды не говорили ни о чем, кроме халатности персонала, но сведенные вместе, они заставляли задуматься. Кто-то явно пытался уничтожить информацию. Я решил, что мне необходимо пройтись по каждому из упомянутых в сводке мест, возможно, там я смогу уловить больше, чем обычные люди.
Бросив папку на стол, я уже собрался было спуститься на кухню и потребовать завтрак, но стоило мне встать, как в одно мгновение сознание мое взорвалось клочками черных пятен, уродливых, но явно живых форм, омерзительным воем и визгом. Пытаясь сосредоточиться на мельтешении хаотичных образов, я в конце концов вычленил из них хорошо знакомые картины: грязно-алое безумное небо, огненные сполохи, острые клыкообразные скалы, черная выжженная земля, грубый силуэт крепости, вокруг которой маревом растекалось нечто удушливо серое, тяжелое, давящее, рвущее и пожирающее…
С трудом я отстранился от наводимых на меня картин, изгоняя из своего сознания боль и панику. Эйла, бедная моя, я все понял, потерпи еще немного, я сейчас приду. Я уже лечу…
Ледяной ожог, холод, каменные плиты стремительно уходят из — под ног. Вырываясь в небо, я стремительно увеличиваюсь в размерах, так, чтобы скорее достичь северной оконечности хребта Фераннон — там часть Приграничья соприкасается в пространстве с Анг Миртом.
Нэрги прорывались в наш мир регулярно, однако последние тридцать лет их нападения стали исключительно редки. Анг Мирт живет своей жизнью, живет и развивается в очень своеобразном направлении, и, к сожалению, контролировать его мы давно уже не можем. Вернее, никто никогда не задавался целью разобраться, что там происходит. Мы трусливо закрывали глаза на его существование и ограничивались охраной тех территорий, что имели с Анг Миртом общую Грань. А их было немало: часть Элезии, небольшой участок Ар Ирнана, несколько районов Ар Лессена, Шеннон Ар и почти весь Ар Хойт. К счастью, Подлунные земли мало интересовали нэргов, возможно, из-за небольшой населенности, так же, как и ледяной Ар Хойт. Ар Лессен, Ар Ирнан и Ар Элес — лакомый кусок для существ, с легкостью преобразующих джив в наэр. К сожалению, не так давно мы обнаружили, что Анг Мирт соприкасается в пространстве не только с Ар Соль, но и с Основой, причем в нескольких густонаселенных местах, а некроэманации Старой Земли — богатейший и практически бесконечный источник пищи для нэргов.
Мы знали, что после провальной попытки Вечных уничтожить Анг Мирт на его землях осталась какая-то разумная жизнь, но во время их коротких вылазок сталкивались только с нэргами. Эти прожорливые низкоразумные существа представляли собой плотные сгустки наэра-Некроса, заключенные в живую оболочку, бесформенные, но активные и подвижные. Они шустро перемещались по любым поверхностям, формируя для этого по шесть гибких, изменяющих длину лап. Живая материя разрушалась под их воздействием, они словно переваривали ее, а переварив — разрастались и усиливались. Только камень и металл особой закалки были им неподвластны. Живую плоть они разъедали одним прикосновением, а облепив человека, могли и убить. Металл тоже разрушался под их воздействием, и только старые клинки нагов, закаленные по специальной технологии, выдерживали подобное столкновение.
Мы охраняли границу с Анг Миртом уже много веков, с тех пор, как обнаружилось, что потерянный и погубленный Вечными рай превратился в ад. Последние пару столетий нэрги время от времени прорывались в Приграничье и расползались по его землям. Пауки многократно пытались захватить их в плен, для исследования, но они разъедали металлические клетки и благополучно переваривали установленные на них органопластовые ловушки. Нам казалось, что нэрги имеют какой-то примитивный, но отличный от нашего разум, и действуют вполне целеустремленно. Ширин и школа Джмар, изучающая пространство Маара, некросферу и стихию наэра, очень интересовалась этой странной формой жизни — или нежити, и многократно просила нас принести им образцы тканей нэргов для исследований. К сожалению, мы так и не смогли исполнить ее просьбу.
Граница Ар Элес и Анг Митра проходила по северной части Фераннона, по предгорьям, и по океанической части на юго-востоке. Северные предгорья Фераннона представляли собой либо каменистые пустоши, либо голые отвесные скалы. Они и раньше были редко заселены, а теперь и вовсе обезлюдели. Общая с Анг Миртом грань простиралась на 220 хааров, вдоль нее стояли наблюдательные посты и вышки, почти вся территория просматривалась зеркалами, но нэрги постоянно меняли точки проникновения. В местах прорыва жизнь возрождалась трудно и долго, даже простая трава первое время там не росла. Обычно твари проникали через Грань небольшими группами, но в последнее время они научились очень быстро отрываться от точки выхода и скрытно преодолевать внушительные расстояния. Если им попадалось живое тело, нэрги его захватывали, впитывали в себя и вылепляли псевдоподобие, отличить которое от нормального человека можно только на близком расстоянии по отсутствию мимики и речи. Случалось, нэрги-лазутчики таким образом добирались до городов. Цель их вылазок, как массовых, так и одиночных, так и осталась для нас загадкой.
Я стремительно мчался на север. Судя по ужасающей реакции Вуали-Эйлы, случилось что-то необычное. Уже на подлете я увидел размытые очертания реальности там, где начиналась граница опасного района. Со стороны разрыв выглядел пугающе: от земли до небес тянулась широкая грязно-алая прореха, в глубине которой виднелись тускло-серые, с оранжевым и лиловым небеса, терзаемые росчерками молний, и клыки аспидно-черных скал. Тяжелый смрадный жар хлестал сквозь пробоину, смрад от смеси пепла, раскаленного песка и горящей растительности уже тянулся в сторону леса. Я снова услышал панический вопль Эйлы и увидел, как исчез еще один кусок Грани, расширяя провал в Анг Мирт.
Бросившись в зону прорыва, я увидел нэргов. Бесформенные и нелепые, они ловко вываливались из щели и шустро расползались в разные стороны, оставляя после себя след из серой трухи. По краям разрыва шевелились еще более странные существа, гигантские, такие же бесформенные, как и нэрги, но без лап-щупалец. Я издалека уловил их чудовищные некро-эманации, и чуть не захлебнулся отвратительной, давящей психику волной. Сначала мне показалось, что они неподвижны, затем я увидел, что они ползут в стороны от прорехи, и вместе с их медленным, едва различимым движением исчезает сама Грань, а прореха растет, так же, как растет и сама тварь.
Да она же питается Гранью, понял я с ужасом. Поедает ее, расчищая проход остальным, и растет сама. Чем больше ее тело, тем больший кусок Грани она может сожрать. На переднем фланге я насчитал четверых таких поедателей, еще двух заметил в глубине разрыва, но на той стороне.
Ничего подобного раньше не было.
Я вырос, насколько смог, и рванулся прямо в прореху. Боевая гвардия Пауков уже стягивались вокруг нее, успешно кроша нэргов или вышвыривая их обратно за Грань. Клинки, устойчивые к псевдоплоти нэргов, делали Наги, безвозмездно, вовремя и в нужном нам количестве, за что я всегда был глубоко благодарен Кольеру, местоблюстителю Нигейра Аспида. Несмотря на кажущуюся безопасность, уничтожить нэргов было не так-то просто. Сначала их разрубали на части, чем мельче, тем лучше, а затем дожигали из огнеметов, поскольку целиком они не загорались. Большие части нэргов вели себя точно так же, как целая взрослая особь. Несколько Пауков отважно атаковали пожирателя, а я на всякий случай снизился, чтобы помочь им, если что. Стоило первому коснуться гранееда, как его стало засасывать в аморфное тело твари, и он исчез в ней за несколько мгновений. Остальные поспешно отступили. Его товарищ издалека ткнул в гранееда саблей, но никакой реакции не последовало.
Эх, жаль огонь-эгри — не моя родная стихия… Нигейр справился бы здесь гораздо лучше меня. Я — ветер и ураган, даже гроза, если сильно напрячься, но здесь, против сгустков Некроса, нужно что-то посущественнее. Что ж, попробуем.
Все шесть гранеедов находились теперь на границе разрыва. Ударом ураганного ветра я зашвырнул их обратно в Анг Мирт, сначала одного, затем другого, потом и оставшихся.
Обернувшись ураганом-фэйром словно одеялом, я накопил, насколько мог, на лапах разряд эгри, а затем бросился на ближайшую тварь. Когти погрузились в вязкое, липкое тело, я навалился сверху и попытался разорвать плоть, но она неожиданно подалась, и я понял, что проваливаюсь в нее, словно в густой кисель. Меня обволокло грязно-серой массой, и я сложил крылья и позволил этому сомкнуться надо мной. Студенистая масса облепила, сдавила тисками, затем последовала попытка сожрать — выпить из меня силы. Я рванулся, распахивая крылья и фэйром разметывая сгусток Некроса по сторонам. Это разлетелось ошметками, похожими на куски мяса, из которых сочилась густая черная жидкость, похожая на кровь. К ним уже бежали гвардейцы-Пауки с огнеметами, а я, взмыв над полем сражения, вернулся в родное небо, чтобы передохнуть — силы эта дрянь вытянула изрядно.