Виконта он оставил на потом, понимая, что после того, как выпотрошит и разделает главную добычу, жизнь сразу потеряет всякий смысл. Можно идти и сдаваться первому же встреченному ажану, можно поднести холодный ствол к виску. Так и будет, но не сейчас. Кто следующий, Леконт еще не решил, три кандидатуры, все жирные, наглые, самоуверенные. Как они будут визжать под его ножом!
…Отцовские навахи! Очень жаль, что мать продала коллекцию. В детстве, когда маленький Анри оставался дома, он мог часами любоваться неярким блеском толедской стали. Сейчас у него тоже наваха, но это не то, совсем не то!
Портфель в портфель, ключи уже в кармане, перчатки можно снимать. Над черными кладбищенскими деревьями неслышно кружат черные птицы.
— Ну-у, ты понимаешь, — Серж Бродски взглянул виновато. — Сроки, сроки, Анри! Ты исчез, а мы даже договор не подписали…
Капитан Астероид улетел в самую далекую галактику. Вернется, конечно, но не раньше, чем через два-три месяца, и то, если новое издание продастся. Про злодея Жюдекса бывший учитель решил не спрашивать, но Бродски сам о нем вспомнил.
— Знаешь, кто про нашего маньяка напишет? Я напишу! А что? Идеи так и бродят, целые стада…
Улыбнулся, прищурил глаза.
— Муки! Пытки! Агония! Безумие! Ад! Как я такое люблю! Писать стану понятно, не сам, нашел одного голодного негра. Но он всего лишь Маке, Дюма-отец я — и только я! Первая книга будет называться «Жюдекс — Мертвые Глаза».
— Лучше — Мертвые Уши, — рассудил Леконт, вставая. — Успехов, Серж!
Тот тоже вскочил.
— Погоди, Анри, погоди! Думаешь, чего перед тобой распинаюсь? Я просто время тяну. Сейчас, сейчас подойдет…
И в самом деле в дверь кабинета постучали. На пороге обозначилась внушительного вида дама в богатом пальто с сумочкой из крокодиловой кожи в руках. При виде гостьи Бродски расцвел.
— Заходите, заходите, мадам Леба! Все, как обещал. Перед вами мой лучший — нет, самый лучший! — сотрудник, у него великолепный стиль и большой опыт.
Дама здороваться не спешила. Присев в кресло, извлекла из сумочки золотую сигаретницу, закурила и принялась разглядывать Леконта так пристально, словно собиралась шить ему костюм.
— Он действительно сможет? — осведомилась она через некоторое время, вволю насмотревшись. — Тема сложная, мсье Бродски, не каждому под силу.
Редактор, подскочив ближе, схватил Леконта за руку.
— Да! Конечно, да! Он будет очень стараться. Расскажете, в чем дело, или лучше мне самому?
Дама на миг задумалась, затем решительно кивнула.
— Лучше сама, слишком тема серьезная. Ее звали Бижу, она прожила всего четыре года и… Она погибла!
Анри Леконт покосился на приятеля, прикинув, что того вполне можно вставить в список Жюдекса, не вымышленного, настоящего. Муки, пытки, агонию и безумие он гарантирует.
— Я издам о ней книгу, большую книгу, мсье. На самой лучшей бумаге, в кожаной обложке, с золотым обрезом.
Бывший учитель встал. Пальто и шляпа висели на крючке возле двери. Прежде чем направиться туда, на всякий случай осведомился.
— Кошка или собака, мадам?
Гостья, достав платочек, промокнула глаза.
— Собака… Пудель… Она так звонко лаяла! Йаппе-йаппе! Йаппе-йаппе![635] Голосок, словно чистое серебро!..
Вспомнилась Жаклин с ее альбомом. А он побрезговал!
Накинул пальто, сдвинул шляпу на левое ухо.
— Очень сожалею, мадам, но моя специализация — гвинейские свинки.
И вышел, не прощаясь.
5
[635] Собака лаяла, естественно, по-французски.