Читать книгу « "Цикл "Аргентина". Компиляция. Романы 1-9"» онлайн.
— Нет, коллеги, протестую. Ничего кристального и ясного тут нет, следует различать искушенного и, так сказать, искусителя. К тому же доктору Иоганну Фесту скоро предстоит куда более страшное искушение, чем этот антикварный обряд…
Голоса стали тише, тени отступили в самую глубину серого тумана. Но вот послышался плеск волн, закричали чайки, резко запахло водорослями. Он подумал о Норвегии, о маленьком городке, где они встречались с Мельником. Тогда на прощание подпольщик ему сказал… Что именно?
«Если удастся, то это будет самой удачной моей операцией!»
Мальчик Нильс исправно пересылал донесения, полученные от трудолюбивых гусей, репортажи доктора Левеншельда регулярно передавала «Свободная Германия». Операция и в самом деле проходит удачно. Но почему именно это и пугает?
«…Именно на нас, правых и неправых, свалят все преступления и грехи. А оправдываться, скорее всего, будет уже некому».
На миг стало страшно, но порыв соленого ветра, ударившего в лицо, заставил все забыть. Солнце в глаза! Он барахтается в воде, придерживая рукой бесполезные лыжи, рядом гремит мотор катера, а на душе почему-то весело. Ну, свалился, ну, бывает, зато простоял на лыжах чуть ли не вдвое дольше, чем вчера
Катер уже рядом, Габи протягивает руку, резким рывком тянет его наверх. Смеется, хлопает по плечу.
— Ничего, ничего, Иоганн! Не ушибся?
У нее соленые губы. Тем далеким летом они ни разу не поцеловались. Но можно поцеловаться сейчас.
— Уже скоро!
Голос Вагнера заставил вздрогнуть. Доктор Фест с силой провел ладонью по лицу, прогоняя оторопь. Все-таки задремал! Сколько времени прошло? До Берлина путь неблизкий.
За окнами густая тьма. Даже ночью такой не бывает, разве что в шахте, когда погаснут лампы. Безумцы наверняка еще там, в подземелье, бродят по коридорам без смысла и цели. Рано или поздно, свет исчезнет, и черный саван укроет всех, и живых, и мертвых.
— Последний пункт договора, доктор Фест. У вас еще одно желание. Напоминаю, в пределах разумного, достать Луну с неба или свергнуть Гитлера не смогу.
Доктор Фест ответил, даже не думая.
— Пистолет и патроны.
Вагнер невозмутимо кивнул.
— Не проблема. Вам какой именно?
Бывший унтер-офицер представил себе багажник, забитый оружием всех видов и систем.
— Ваш, господин Вагнер!
Wanderer W40 внезапно вздрогнул. Послышался резкий свист, стекла стали терять форму, утрачивая прозрачность, потек металл, затем все закружилось в водовороте, дробясь, распадаясь, исчезая…
3
Во Внутренней тюрьме НКВД было лучше. Соль, констатировав эту максиму, принялась вспоминать. Камера там значительно больше, grazhdanka starshij nadziratel плохо ли, хорошо, но понимает немецкий, в остальном же невесело. И карболкой пахнет, и решетки на окне. Здесь же обычная каюта, почти точно такая же, как у нее, только немного меньше. Радио, правда, нет, как и ручки у входной двери, точнее, есть, но только снаружи. Кормят? И там, и здесь как-то внимания не обращала, глотать можно и ладно. В ином разница. Попав во Внутреннюю тюрьму, она ничуть не удивилась, напротив, успокоилась. Приехать в СССР, к безбожникам-коммунистам, и не очутиться за решеткой? Нелогично и даже обидно, или она, графиня в бог весть каком поколении (простите, Дуодецим!), верующая и защитница неотъемлемых прав человека, не заслужила!
Тут она дома, ни убавить, ни прибавить. И никто не выручит, даже всемогущая Инстанция. Слишком далеко!
От двери до торцевой стены четыре ее шага. Можно пройти, можно пробежать и на одной ноге попрыгать можно. И головой в стену, со всей силы, чтобы сразу.
Закусила губу, заставила себя лечь на койку. Есть еще одно отличие, пожалуй, самое главное. В Москве она понимала: будут ломать, без жалости и снисхождения. Здесь же все время казалось — и сейчас кажется! — что все происходящее всего лишь нелепая ошибка, чей-то произвол, неправильно понятый приказ. Вот-вот разберутся, отпустят, извинятся. И конечно, позволят поговорить с отцом, пусть даже по телескрину, который она уже успела возненавидеть.
Тихо-тихо в каюте-камере, даже часы не тикают, нет здесь часов. И время словно замерло, застыв ранним осенним льдом. Не убежать, не вырваться…
Соланж, рыцарственная дама Сломанной Шпоры, глубоко вздохнула. Раз, еще раз, еще! Потому и заперли, что не смогли ни уговорить, ни напугать. Хуже того, здесь ее, кажется, боятся, как боялись ее предков, запертых в обреченном Монсегюре. Значит, именно здесь ее Монсегюр.
Бойтесь!
— Я пришел с духовным напутствием, дочь моя, — проникновенно молвил епископ прямо с порога.
— Меня следует называть демуазель де Керси, — поправила она, вставая. — Проходите, мсье Ришар. К сожалению, лишена возможности угостить вас кофе. Кресла нет, так что располагайтесь, где больше нравится.