Гравий стали выгружать в носилки. Этим занялись местные, солдатики же бодро вываливали щебенку прямо на сырую землю и тут же принимались ровнять.
Сюрпризом происходящее не стало. На рассвете сонный мальчишка-велосипедист привез из Клошмерля срочную телеграмму. Разбудили капитана Гарнье, тот, поминая кровь христову и господни ребра, развернул бланк, прочитал, подскочил на месте…
Песком тоже занялись, раскидывая прямо по земле возле корпусов.
— Хорошо, что травы нет, — рассудил бывший учитель. — Иначе бы они ее стали красить.
Со своей задачей он справился. Ремонтники, напутствуемые добрым словом, к ночи закончили ремонт квартиры для высокого начальства. Сыро, известкой разит, стекла в белых разводах, но жить в принципе можно. Даже пол успели вымыть.
— Думаете, шеф, работы прибавится? — поинтересовалась помощница и тут же ответила сама: — Насчет работы не знаю, но беспорядка будет больше.
Гравиевые дорожки змеились по начинавшему желтеть двору, солдатики с уханьем и криками бегали по ним, пытаясь утрамбовать. Анри Леконт, бывший преподаватель словесности, покачал головой.
— Жаклин, помните программу выпускного класса? Доде «Тартарен из Тараскона»?
Помощница улыбнулась:
— Там, где славные обитатели Тараскона защищали монастырь в Памперигусте?
Леконт согласно кивнул.
— Именно. Не каждая бы вспомнила. Вы всегда были хорошей ученицей, Жаклин.
— Лучшей, — уже без улыбки поправила она.
Майор Грандидье прошелся по скрипящему полу, окинув взглядом наскоро прибранный музейный зал, увешанный старыми пожелтевшими фотографиями. Иных подходящих помещений в замке не нашлось. Мадам Делис возражала, но уговорили.
— Наконец-то все в сборе, мадам и мсье. Совещание секретное, записей делать нельзя, рассказывать о нем кому-либо тоже. Напомню, бумаги о неразглашении вы уже подписали.
Грандидье в штатском, оба капитана, Пастер и Гарнье, при полной форме. Они впереди, эксперты сзади. Анри Леконт выбрал место с самого краю, возле окна.
Всех прочих не пустили. Мадам директор, кажется, обиделась.
— Сейчас я изложу то, что вы в случае необходимости должны сообщить подчиненным. Добавлять что-либо от себя запрещается…
Шеф объекта попытался понять, как секретность и подписка о неразглашении сопрягаются с информированием подчиненных. Военные, что с них взять?
— Итак… Французская республика — великая держава, мадам и мсье! Это право мы доказали, победив в Великой войне. Исконный враг повержен, но, к сожалению, не добит.
Бывший учитель поморщился. Цицерон нашелся!
Никаких тайн Грандидье не открывал. Немцы, все те же проклятые боши! Версальский договор растоптан, в Рейхе введена военная повинность. Танки, авиация, флот…
Леконт вспомнил, как три года назад в дни Рейнского кризиса горячие головы предлагали задавить новорожденный Вермахт вместе с рейхсканцлером Адольфом Гитлером. Не послушались, и выходит, зря.
— К сожалению, надежды на Новую Антанту призрачны. Советский Союз ставит невыполнимые условия, Британия категорически отказывается посылать войска на континент. К тому же после подписания англо-германского договора о ненападении, вопрос о военном союзе практически отпал…
Бывший учитель отвернулся и стал смотреть в плохо вымытое окно. Он-то думал, что с приездом начальства что-то изменится, а ему пересказывают передовицу «Матэн» месячной давности. Может, так и задумано, но… Скучно!
— К сожалению, есть и более пугающие симптомы. Стало известно о секретных переговорах между Рейхом и правительством Соединенного Королевства по поводу военного союза. В перспективе речь идет о разделе Франции. Кое-кто из британского руководства думает даже о возрождении державы Генриха V со столицей если не в Париже, то в Руане.
Несколько секунд Анри Леконт пытался вспомнить, чем знаменит этот король. Потом дошло — Азенкур! Англичане захватывают Париж, берут в плен безумного короля Карла… Да-а, это уже что-то новое!
Генерал Роулинсон на портрете еле заметно пожал плечами. Ветеран за потомков не в ответе.
Интересно, что скажет дядя?
— Ничего не скажу, — дядя Жорж плеснул коньяку в маленькие глиняные стаканчики. — Сам еще не разобрался. Ну, Анри, за встречу!