Грузовик тряхнуло, и Антек еле успел ухватиться за скамейку. Подали голос тормоза. Старший конвоя встал, подошел к борту, выглянул.
— К машине!
Теперь он сидел среди травы. Воздух пах бензином, в вечернем сумраке угадывались темные силуэты самолетов, не тех, что он видел сквозь иллюминатор воздушного корабля, а самых обычных. Аэродром, причем наверняка военный. Ветер шевелил вымпелы на высоких мачтах, где-то над головой гудел шмель-мотор. Равнодушные конвоиры скучали рядом. Минуты текли, розовая полоса заката стала белой, потом и вовсе поблекла.
— Ага, вы здесь! Ждите!..
Голос Орловского он узнал, но даже не повернул головы. Плеск невидимой реки становился все громче, что-то надвигалось, волны вспенились белыми гребешками, как тогда, в море. Он успел подумать, что сейчас захлестнет, утянет в глубину.
— Земоловский? Подъем! — ударил незнакомый голос. — Бери вещи — и за мной. Бегом!..
Под ботинками зашуршала трава. Ранец, который он успел закинуть за плечи, налился камнем.
— В строй!
В первый миг бывшему гимназисту показалось, что он вновь посреди Последнего поля. На зубах заскрипела пыль, темные силуэты надвинулись, закрывая горизонт.
Настал твой час, Никодим!
Антек вытер пот со лба. Нет, поле не Последнее, а лётное, и строй невелик, трех десятков не будет. Его место как раз в середине. Не низок, не высок.
Стоявшие молча подвинулись, освобождая место в строю. Все с оружием, и погоны на месте. Где-то совсем близко загудел мотор. Нет, не самолет, обычный автомобиль, легковой «мерседес». Вынырнул из темноты, затормозил.
— Пустите! Пустите! Вы не имеете права!..
Кричали по-немецки. Кого-то вытолкнули из дверцы, потащили, втолкнули в строй. Не одного, а с двумя крепкими парнями-конвоирами.
— Вы меня обманули! Об.
Крик оборвался. То ли ударили, то ли просто заткнули рот.
— Р-равняйсь! — негромко прошелестела команда. — Смир-рно!
Темный силуэт шагнул из сумрака, приблизился, облекаясь плотью.
Орловский!
— Вольно, панове. Докладываю обстановку. Летим прямо сейчас. Машины надежные, немецкие, Юнкерс Ю-52 военно-транспортной модификации. Во время полета не курить и громко не разговаривать. Команды пилота выполнять беспрекословно. В случае вынужденной посадки на вражеской территории действовать по ситуации. Вопросы?
Ответом — лишь шелест ветра. Орловский взмахнул рукой.
— На посадку! Бего-о-ом!
4
Анна Фогель опасливо покосилась на мою тарелку.
— Вольному — воля, Норби, но. По-моему, ты рискуешь жизнью. Или это тоже традиция штата Монтана?
В ее тарелке скучал маленький кусочек паштета в компании с горкой салата. Апельсиновый сок в глиняном стакане охранял все это великолепие.
— Именно, — кивнул я, наворачивая жареную картошку. — Между прочим, моя гипотетическая жена не только летает с «марсианским» ранцем, но и умеет готовить настоящую еду. А еда — это мясо! С картошкой! Много мяса!..
Ее взгляд выдержал без проблем. Глаза метают молнии только у поэтов, и то у скверных.
С меню я разобрался быстро, объяснив хозяину, что все эти «фуа» и «гра» не для желудка нормального мужчины с Северо-Запада. Мсье Бриссо, пошевелив усами, признал, что бизоны на Луаре не водятся. Вымерли — еще в каменном веке. Но рецепт «Filet de troglodytes avec une croute»43 сохранился, и если мсье желает странного.
Картошку в первый раз пришлось жарить самому. Когда я щедро выложил на сковороду сливочное масло, даже не взглянув на бутыль с оливковым, мсье Бриссо схватился за сердце.