Малиновый постепенно отступал из моего поля зрения.
Я уронил нож и уставился на сломленного, едва сознающего человека, висящего на стене.
Желание заставить его страдать еще не исчезло, свернувшись клубком злобной змеи в моем животе.
Но желание вернуться к Стелле было сильнее.
Приходи ко мне домой.
— Тебе повезло, — сказал я.
Я поднял пистолет.
Спустя три стратегически точных выстрела преследователь Стеллы превратился в безжизненную, окровавленную груду плоти.
Ради нее я оказал ему величайшее милосердие, на которое был способен: быструю смерть.
Я вышел из подвала, а Стил и Мейсон напали, чтобы убрать беспорядок.
Пытки их не смутили; они чувствовали себя на складских сессиях даже более комфортно, чем я.
В отличие от Каге, у них также не было никаких амбиций, кроме как преуспеть в тех ролях, которые они уже занимали. Вот почему я выбрал их для надзора за задержанием Джулиана.
Тем не менее, после того, как я вернусь в офис, мне придется пересмотреть процессы компании. Меняйте коды доступа, реструктурируйте команды. Я не хотел рисковать еще одной ситуацией с Каге.
Но до тех пор…
Я вошел в ванную на складе, смыл кровь, переоделся и пошел домой к Стелле.
"Ты дома."
Мое сердце сжалось, когда дверь открылась и вошел Кристиан.
На первый взгляд он выглядел точно так же, как когда ушел — черная рубашка, черные штаны, завораживающе красивое лицо, — но при ближайшем рассмотрении в его глазах назревала тихая буря.
— Ты просила меня вернуться домой. Он смотрел, тело неподвижно, но взгляд горит, как открытое пламя, как я сокращаю расстояние между нами. "И вот я здесь."
В его грубом бархатном голосе слышалась осторожность.
Прошло пять часов с тех пор, как он ушел, и мы оба знали, что его не было в офисе.
— Это… — я замолчала, не желая произносить имя Джулиана.
— Тебе больше не о чем беспокоиться.
"Верно." Я проглотила сотню вопросов, забивших мне горло, и пошел более безопасным путем. «Я читала письма».
Все двадцать. Каждый из них сжимал мое сердце, как туго натянутый узел, потому что я знала, как тяжело Кристиану рассказывать что-либо о своей личной жизни.
Эти письма были не просто письмами — они были кусочками его самого, вылитыми из его души и начертанными черными чернилами.
И я любил каждую деталь, какой бы ущербной или сломанной она ни казалась ему.
Буря в глазах Кристиана угрожала затянуть меня в свой водоворот.
— Я имел в виду то, что написал, — тихо сказал он. "Каждое слово."