Читать книгу «Легенда об Уленшпигеле» онлайн.
Кончив читать, секретарь сказал:
— Вот и все. А подписано письмо: «Дворянин Иоос Дамман».
И тут народ закричал:
— Смерть убийце! Смерть колдуну! В огонь соблазнителя! На виселицу разбойника!
— Тише, добрые люди! Дайте нам спокойно разобрать его дело, — сказал судья и обратился к старшинам: — Я хочу прочитать вам другое письмо, которое Неле обнаружила в зашитом кармане праздничного платья Катлины. Письмо это следующего содержания:
— Смерть колдуну! — кричал народ.
— Надобно сличить почерки, — заметил судья.
Оказалось, что почерк один и тот же.
Тогда судья обратился к присутствовавшим на суде дворянам:
— Подтверждаете ли вы, что это точно мессир Иоос Дамман, сын старшины города Кейре, что под Гентом?
— Подтверждаем, — объявили дворяне.
— А знали ли вы, — продолжал судья, — мессира Гильберта, сына дворянина Виллема Рейвиша?
На это ему один из дворян по имени ван дер Зикелен ответил так:
— Я из Гента. Мой steen[60] находится на площади Михаила Архангела. Я знаю дворянина Виллема Рейвиша, старшину Кейре, что под Гентом. Назад тому пятнадцать лет у него пропал двадцатитрехлетний сын, кутила, игрок, шалопай. Все это ему прощалось по молодости лет. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Прошу показать мне шпагу, кинжал и сумку покойного.
Осмотрев их, он сказал:
— На рукоятях шпаги и кинжала герб Рейвишей: три серебряные рыбы на голубом поле. Тот же самый герб воспроизведен на золотом замочке сумки. А это что за кинжал?
— Этот кинжал был найден вонзенным в тело Гильберта Рейвиша, сына Виллема, — отвечал судья.
— Я вижу на нем герб Дамманов: зубчатая башня на серебряном поле, — сказал дворянин. — И в том да будут мне свидетелями сам господь бог и все святые его!
Другие дворяне не разошлись с ним в показаниях:
— Мы подтверждаем, что это гербы Рейвишей и Дамманов. И в том да будут нам свидетелями сам господь бог и все святые его!
Тогда судья сказал:
— Из свидетельских показаний, а равно и из бумаг, оглашенных на суде старшин, явствует, что мессир Иоос Дамман — колдун, убийца, соблазнитель и похититель королевского имущества и, как таковой, повинен в оскорблении величия божеского и человеческого.
— Говорить вы можете все что угодно, господин судья, — начал Иоос, — но осудить меня за неимением непреложных доказательств вам не удастся. Я не колдун и никогда таковым не был. Бесом я только прикидывался. Что касается моего светящегося лица, то секрет его вам известен; в состав же снадобья, за исключением белены, растения ядовитого, входят средства только снотворные. Когда эта женщина, действительно — ведьма, его принимала, она мгновенно погружалась в сон, и снилось ей, будто она летит на шабаш, будто она водит там хоровод, спиной к центру круга, и поклоняется дьяволу, стоящему в обличье козла на престоле. Еще ей снилось, будто по окончании хоровода она подходила к дьяволу и, как все колдуньи, целовала его под хвост, а затем предавалась со мной противоестественным ласкам, тешившим извращенное ее воображение. Она утверждает, что руки у меня были ледяные, а тело прохладное, но это от молодости, колдовство тут ни при чем. Любовные игры быстро согревают. Катлина, однако ж, невесть что выдумала да сама же в это и поверила и упорно принимала меня за беса, хотя я самый настоящий человек, с кровью в жилах, такой, каким вы меня сейчас видите. Виновен не я, а только она: она принимала меня за беса и все-таки делила со мною ложе, а это значит грешить и помышлением и делом богу и духу святому. Следственно, это она, а не я, повинна в преступлении, которое именуется колдовством, и ее надлежит сжечь на костре, как заправскую хитрую ведьму, прикинувшуюся сумасшедшей, чтобы скрыть свои темные дела.
Но тут вмешалась Неле.
— Что вы слушаете убийцу? — воскликнула она. — Он, как продажная девка с кружком на рукаве, превратил любовь в ремесло и в товар. Что вы его слушаете? Чтобы спастись самому, он хочет послать на костер женщину, которая все ему отдала.
— Неле злая, — сказала Катлина. — Не слушай ее, милый Ганс!
— Нет, нет, — продолжала Неле, — ты не человек — ты трусливый и злобный бес. — Обняв Катлину, она обратилась к судьям: — Господа судьи, не слушайте бледнолицего этого злодея! У него одно желание — чтобы сожгли мою мать, а она виновна лишь в том, что господь посетил ее безумием и она верит всему, что ей чудится. Она много страдала — и телом и душой. Не казните же ее, господа судьи! Дайте ей, ни в чем не повинной, спокойно дожить ее нелегкую жизнь!
А Катлина все твердила:
— Неле злая! Не верь ей, Ганс, мой повелитель!
В толпе плакали женщины, а мужчины говорили:
[60] Здесь: дом (флам.).