Читать книгу «Легенда об Уленшпигеле» онлайн.
Уленшпигель подтвердил, что он будет сражаться метелкой, — тогда секунданты объявили, что все улажено.
Уленшпигель и Ризенкрафт находились как раз друг против друга — один уже не в латах, а другой весь в заплатах.
Взяв метлу наперевес, точно это было копье, Уленшпигель выехал на середину поляны.
— По мне, — заговорил он, — хуже чумы, проказы и смерти те зловредные негодяи, которые, попав в дружную солдатскую семью, ходят со злющей рожей и брызжут ядовитой слюной. Где они — там замирает смех и смолкают песни. Вечно они к кому-то пристают, с кем-то дерутся, и из-за них наряду с правым боем за родину идут поединки на погибель войску и на радость врагу. Вот этот самый Ризенкрафт убил ни за что двадцать одного соратника, а в бою или же в стычке с неприятелем чудес храбрости не показал и ни одной награды не получил. Вот почему я с особым удовольствием поглажу этого шелудивого пса против его облезлой шерсти.
Ризенкрафт же ответил так:
— Этот забулдыга черт знает чего наплел о беззаконности поединков. Вот почему я с особым удовольствием раскрою ему череп, чтобы все убедились, что у него голова набита соломой.
Секунданты предложили обоим спешиться. Когда Уленшпигель спрыгнул, с головы у него упал лист салата, и его мгновенно ухватил осел, но в эту минуту один из секундантов дал ему пинка, так что осел вынужден был прекратить мирное свое занятие и удалиться с поля боя. Ризенкрафтова коня тоже прогнали. И оба верховых животных рассудили за благо пойти вдвоем попастись.
Наконец секунданты свистком подали знак к началу боя.
И вспыхнула яростная битва: Ризенкрафт наносил удары шпагой, Уленшпигель отражал их метлою; Ризенкрафт чертыхался, Уленшпигель увертывался, бегал от него по косой, по кругу, зигзагами, показывал ему язык, корчил рожи, а тот, тяжело дыша, в исступлении разрезал воздух шпагой. Он уже совсем было нагнал Уленшпигеля, но Уленшпигель неожиданно обернулся и со всего размаху ткнул его метлой в нос. Ризенкрафт упал и, точно околевающая лягушка, растопырил руки и ноги.
Уленшпигель подскочил к нему и начал без милосердия водить по его лицу метлой — и по шерстке и против шерстки, водил да приговаривал:
— Проси пощады, не то я тебя досыта накормлю метелкой!
Уж он его тер, уж он его тер, к великому восторгу присутствовавших, и все приговаривал:
— Проси пощады, не то я тебя накормлю метелкой! Ризенкрафт, однако, ничего уже не мог сказать, ибо он умер от злости.
— Упокой, господи, твою душу, бедный злюка! — молвил Уленшпигель и, отягченный печалью, удалился с поля боя.
Был конец октября. Принц нуждался в деньгах, войско его голодало. Солдаты роптали. Он двигался по направлению к Франции и все хотел дать герцогу бой, но тот уклонялся.
По дороге из Кенуа-ле-Конт в Камбрези он наткнулся на неприятеля. Ему пришлось вступить в бой с десятью немецкими ротами, восемью отрядами испанской пехоты и тремя эскадронами легкой кавалерии под командой сына герцога, дона Рафаэля Энрике. Дон Рафаэль Энрике был там, где завязалась особенно жаркая схватка.
— Бей! Бей! Пощады не давай! Да здравствует папа римский! — крикнул он по-испански и ударил со своими людьми на ту роту аркебузиров, где Уленшпигель был взводным.
— Сейчас я отсеку этому палачу язык! — сказал своему сержанту Уленшпигель.
— Отсеки, — сказал сержант.
И Уленшпигель метко пущенной пулей раздробил челюсть и вырвал язык сыну герцога, дону Рафаэлю Энрике.
Вслед за тем он сбил с коня сына маркиза Дельмареса.
Враг был разбит.
После победы Уленшпигель поискал в лагере Ламме, но не нашел.
— Ай, ай, ай! — сказал он. — Нет моего друга Ламме, нет моего толстого друга! В боевом пылу он, верно, позабыл о тяжести своего пуза и устремился в погоню за испанскими беглецами. Летел, летел, запыхался — и свалился, как мешок, на дороге. А они его подобрали и возьмут с него выкуп — его же собственным христианским салом. Где ты, мой друг Ламме, где ты, мой жирный друг?
Уленшпигель искал его всюду и, не найдя, закручинился.
В ноябре, месяце метелей и вьюг, Молчаливый позвал к себе Уленшпигеля. Когда Уленшпигель к нему вошел, он в нетерпении покусывал шнур от своей кольчуги.
— Слушай и запоминай, — сказал принц.
На это ему Уленшпигель заметил:
— Мои уши — что двери темницы: войти легко, а выйти не так-то просто.
Молчаливый сказал: