Она молчит, осматривая меня. Я тоже молчу, осматривая ее. У брюнетки поразительные глаза. Ярко-зеленые, но не такие, что рисуют ведьмам или героем мультфильмов. Они цвета мха, папоротника и травы, что растет глубоко в лесу. Там, куда солнце не добирается лучами. Глубокие. Таинственные. Сколько надо смешать красок, чтобы добиться этого цвета?
-Твоё лицо такое красивое. – Неожиданно заявляет девушка. - Я могу потрогать?
Я не успеваю и рта раскрыть, как Романова резким выпадом бросается ко мне. Я хватаю ее, почти напуганный тем, что девушка слетит с кровати. Думаю, ей нельзя двигаться. Ее нога зафиксирована, и я кошусь на гипс, боясь, что она повредит его.
Пока я озабочен здоровьем пациентки, брюнетка кладет прохладные ладони мне на щеки. Перевожу взгляд на ее лицо. Мне не приходилось смотреть в ее глаза так близко.
Растрепанные волосы девушки щекочут мне щеки, и я дую на них, все еще удерживая ее в руках. Она морщит нос и улыбается. Открыто, как ребенок. Не помню, чтобы видел это выражение в университете. Обычно она ходит с высоко поднятой головой, провожая всех вызывающим взглядом. Будто ждет от каждого едкого слова и держит в руке гранату, готовясь бросить в ответ.
От Романовой пахнет медикаментами и сладкими духами. Карамель и спирт, странное сочетание. Ее тушь и тени осыпались под глаза, и я вижу на щеках две едва-заметные засохшие дорожки. Она плакала.
Сердце сжимается. Я уверен, что сегодня ночью не буду спать в попытке нарисовать лицо девушки.
Оно не дает мне покоя с… Третьего курса? А сегодня…
-Мы должны пожениться. – Резко выдает девушка, а я удивленно моргаю.
После этого заявления она зарыдала, как маленький ребёнок.
-Эм… Ладно, мы можем пожениться, только не плачь. – Я глажу ее по спине, успокаивая.
-А у нас будет ребёнок?! – Спрашивает она с надеждой.
-А ты хочешь?
-Д-д-да-а! Д-д-двои-их!
Так, за две минуты я обрёл потенциальную жену и двоих спиногрызов. Кто-то идёт к этому всю жизнь.
-Я постараюсь. – Обещаю я.
-А ты меня из род.дома встретишь с шариками?
-Конечно, какие хочешь?
-Розовенькие и голубенькие… И такие, знаешь, чтобы с колясочкой, которые шелестят… А ты можешь мне ещё зайчика плюшевого подарить? Мне все дарят медведей… А я не люблю медведей. Вообще! Я люблю зайчиков. Чтобы ушки длинные. И хвостик. Маленький, пушистый. Прямо на попке!
Девушка попыталась дёрнуться, чтобы показать, где именно у зайчиков хвосты. Еле уберёг её ногу от повторного оперативного вмешательства.-Ну, как мы тут? – Весело спрашивает доктор, забегая в палату.
Романова ревностно обнимает меня за шею и смотрит на него сурово:
-Это мой муж. Мой! Уходи!
Вот и сейчас улыбка невольно ширилась на моем лице, не только от восторгов девушки, но и воспоминаний. Что ж, одно ее желание я выполнил. Осталось всего-то жениться и создать двух детей.
-Какой же он миленький! И мягонький! Как настоящий! – Восхищалась Катя, осматривая зайца и даже поворачивая спиной (очевидно, проверяла наличие хвоста на том самом месте). - Ты только погладь его ушки!
Ушки зайца мгновенно были всунуты мне в ладони, и я послушно начал их наглаживать. Смех разбирал меня изнутри, грозясь выбраться наружу безудержным хохотом. В этот момент Катя была как никогда похожа на ребенка.
Фантастика. Если бы такая девушка, как Романова Екатерина, просто прошла мимо вас, вы бы в жизни не подумали, что ее можно осчастливить зайцем. Но она была такая. В моей рубашке. С растрепанными волосами и слегка припухшими глазами. Босиком, потому что ненавидела любые виды тапок. Она пахла блинчиками и духами. Она была моя до кончиков пальцев.
Я любил её.
-Спаси-ибо, Саша! – Девушка прыгнула в мои руки, и я прижал ее к себе, тогда как она прижимала зайца. - Я всегда мечтала о зайчике! А то мне дарят только…
-Медведей. – Кивнул я. – Помню.
Девушка отстранилась, желая спросить, откуда такая осведомленность. Сама Катерина плохо помнила все, что говорила под наркозом в больнице.