Я притворилась, что делаю вдох-выдох. Чем скорее мы разберемся, тем быстрее я уйду.
– Все, психоз прошел? – Уэст приподнял бровь.
– Само собой. Полный дзен, – выпалила я, жадно глотая воздух. – Теперь можно мне вернуть личное пространство?
Уэст шагнул назад, отходя на безопасное расстояние. Он прислонился к стойке, и скрестил руки.
– Итак.
– Итак? – фыркнула я.
– У тебя есть славный красный шрам.
Он это сказал. Он действительно взял и произнес это вслух. До этого никто не указывал на наличие моих шрамов. Во всяком случае, мне в лицо. Обычно люди его игнорировали. Делали вид, что не замечают, что почему-то причиняло мне большие неудобства.
– Зачем ты его замазываешь? У всех нас есть шрамы. Просто твои заметны.
– Он мерзкий. – Я подняла глаза к потолку, стараясь не смотреть Уэсту в глаза. Ни за что не стану плакать второй раз за неделю и уж точно не у него на виду.
– Кто сказал? – напирал он.
– Да все. Особенно люди, знавшие меня другой.
Красивой.
– Что за праздник жалости? Мне что-нибудь захватить? Закуски? Пиво? Надувных кукол?
– Кто сказал, что тебя пригласили? – Я по-прежнему смотрела в потолок трейлера.
Уэст прыснул со смеху и краем глаза я увидела, как он шлепнул тряпкой по колену.
Я обратила внимание, что Уэст часто смеялся, когда мы оказывались рядом, но в колледже – никогда.
А еще заметила, что он, видимо, неадекватный, потому что его, похоже, вообще не волновало свое плачевное состояние.
– Не делай из мухи слона. Это всего лишь рубцовая ткань.
– Она мерзкая.
– Не настолько мерзкая, чтобы у меня пропало желание тебя отшлепать.
У меня отвисла челюсть, и я быстро заморгала, пытаясь сообразить, что ему ответить.
Временами он подкидывал идею, будто я ему нравилась.
До сих пор считаю, что он либо насмехался, либо хотел поднять самооценку бедняжке Греночке. Но я хотя бы перестала думать, что его подослал де Ла Саль с намерениями вдохнуть в меня несбыточную надежду. Уэст не похож на человека, который перед кем-то станет отчитываться и уж тем более подчиняться советам и приказам друзей.
– Это у тебя комплименты такие? – прошипела я.
– Нет, – на полном серьезе протянул он. – Это у меня такая правда. Да что с тобой?
Сердце сжалось от какой-то беспричинной радости и теплоты. Я впервые стала тешить себя мыслью, что он говорит правду. Мы молча уставились друг на друга. Я ждала, что Уэст объяснит, почему выглядит так, словно на него напала стая волков. Он молчал, и я выгнула бровь.
– Раз уж мы заговорили о жаре…
Уэст прижал руку к груди, с издевкой опечалившись из-за моего невысокого мнения о его сегодняшнем облике.
– Ранишь меня в самое сердце.