– Удачи! – горячо пожелал Одинец откуда-то из-за спины фламика.
И снова Ора лишь кивнула: и то и другое ей сейчас очень бы не помешало.
Прошлого своего перехода Роен не помнила и, наверное, поэтому простив собственной воли сжалась, втянув голову в плечи, готовясь к чему-то, а больше всего к боли. Но не случилось ничего, совершенно. Вот только что она стояла в полном дыма закутке и вот она в абсолютно другом месте – девушка даже моргнуть не успела.
Но в том, что это именно Лабиринт, сомневаться не приходилось, хотя он и сильно отличался от прошлого: никаких колонн, никаких порталов и арок – просто очень большой, пустой, круглый зал без единого выхода. Зато перламутровая дымка, скрывающая высоченный потолок, и рассеянный молочный свет всё те же.
Экзорцисты тоже были здесь, но почему-то обнажённые, без единой тряпочки, лежащие кругом: напряжённые, будто на дыбе вытянутые, с закинутыми над головой руками, но по-прежнему без сознания. Даже ещё больше не живые, чем раньше.
Ора попыталась сглотнуть и ничего у неё толком не получилось. Наклонилась, чтобы проверить пульс у Грая, но так и не коснулась его, выпрямилась. Открыла было рот, чтобы позвать, но сообразила, что не понимает, кого: всех Шестерых разом? Мать? Одного?
Оттуда, из её мира это выглядело куда проще: прийти, попросить, предложить плату – и всё. Реальность, как обычно, оказалась куда сложнее.
Роен снова попыталась смочить пересохший язык, откашлялась.
– Я взываю… – начала почему-то шёпотом.
– Зачем ты здесь?
Голос, вернее голоса – множество, не шесть и не семь, а десятки, может и сотни – раздались одновременно отовсюду, со всех сторон, от тянущихся кругом стен, пола, почти не видимого потолка и внутри самой Роен. Мужские и женские, детские и старческие, вовсе не эльдские, сначала они тоже шептали, повторяя одну и туже фразу, становясь всё громче, пока хор не превратился в раздирающий уши и череп рёв: «Зачем ты здесь?!»
– Я пришла просить о милости! – заорала Ора, пытаясь перекричать какофонию.
Она и сама не поняла, когда успела сесть на корточки, зажимая руками уши, но встать, выпрямиться в полный рост было выше любых сил.
– Зачем ты пришла сюда?
– Думала, тут вы услышите! – Роен почти уже визжала, но давление на череп только росло, ей казалось, что голова вот-вот не выдержит, разлетится на куски.
И вдруг стало так тихо, что собственный пульс показался настоящим набатом.
– Мы слышим везде, – раздалось за спиной Оры.
Говорила одна. Женщина. И голос был совсем негромким.
Девушка, не поднимаясь и по-прежнему зажимая уши, обернулась. Атьера, а по роскошному, богато шитому платью сразу стало понятно, что это не простая эльда, стояла в двух шагах от круга мужских тел и улыбалась вполне доброжелательно.
На миг Оре примерещилось, что это кто-то из собственных сестёр с ней пошутил, уж больно женщина походила на атьер Роен: довольно высокая, черноволосая, темноглазая, но всё-таки не они, хоть и невероятно похожа.
– Мы везде услышим, – повторила эльда, очень знакомым, чуть неуверенным жестом заправляя волосы за ухо.
– Но вы не отвечаете, – брякнула Ора с перепугу.
– Знаешь, чем отличается молитва от переговоров? – усмехнулась женщина. – Кстати, можешь звать меня Юная.
– Я…
– Кто ты, я знаю. И, между нами, ты бы решила, наконец, что делать. Или встань на колени, или просто встань.
Роен поспешно опустилась на одно колено, прижав кулак к груди, над сердцем, опустила голову.
– Тоже вариант, – согласилась Юная, – так ты собиралась о чём-то просить?
– Я молю… – Ора сбилась, но снова откашляться не решилась. – Я молю о том, чтобы им вернули… отнятое.
– У них никто ничего не отбирал, – кажется, атьера удивилась. Впрочем, Роен могла и ошибаться, лица-то богини она не видела, только подол с широкой каймой золотой вышивки.
– Тогда верните то, чем они заплатили в последний раз. И то, что отнял демон.