– Даже от любопытства второй раз не помрёшь.
– Злая ты, ну и ладно. Только почему Лабиринт-то? Мало парни от него получили, что ли?
– Получили-то как раз мало, – кивнула Роен. Отжала губку, осторожно протирая шрамы Грая. У того даже ресницы не дрогнули, а ей так хотелось, чтобы он открыл глаза! Потому что тогда бы всё решилось без неё и страшного делать не пришлось. – В Лабиринте нет времени, там они не умрут. Ну или, по крайней мере, у меня будет больше… У меня будет больше времени.
– Уверена? – со скепсисом, которого могло бы и поменьше быть, поинтересовался Одинец.
– Нет, не уверена. Но здесь они не выживут точно.
– Ох, не нравится мне, что ты задумала, девка, – тяжко вздохнул призрак, пригладив лысину. – Ох, не нравится. И физиономия твоя мне не нравится.
– Ты тоже не красавец, – хмыкнула Ора, ладонью разглаживая на подушке волосы Грая.
Шнурок, стягивающий их в хвост, где-то потерялся, вот они и рассыпались, но почему-то не спутались, лежали поверх льна наволочки, будто только что расчёсанные, прохладные, гладкие. Роен пропустила прядь между пальцами, прикрывая шрамы на щеке экзорциста. Вот странность: он всегда, если не забывается, поворачивается правой стороной лица, чистой, пряча изуродованную щёку, а волосы стягивает у шеи. Логичнее было бы ими прикрыться. Или нет?
Хотя вот ей, Оре, на любые шрамы глубоко плевать – они просто часть Грая, без них он не был бы собой, ну как без руки или ноги, например. Интересно, удастся ли это когда-нибудь объяснить ему? Наверное, всё же нет, так и станет прятаться.
– … дохнут – решительно закончил Одинец.
– Ты что-то сказал?
Роен не без труда отвела взгляд от лица мужа, прополоскала губку, отжала.
– Да кому тут интересно, что я говорю? – обиделся призрак. – Бубню себе и бубню.
– Ну так не бубни.
– А я всё равно скажу! Если б у парней была такая морда, как у тебя сейчас, я б в драку ни за какие коврижки не пустил бы! Потому как эдакие решительные первыми и дохнут! Признавайся, чего задумала, а не то…
– А не то что? – Ора, оглянувшись через плечо, посмотрела на Одинца.
– Увидишь!
– Не увижу. Потому что я всё равно сделаю по-своему. И лучше бы это и тебе, и всем остальным усвоить побыстрее!
– Эй, эй, девка! – Призрак выставил перед собой ладони, словно защищаясь. – Ты того, назад сдай. Я ж только добра желаю, всерьёз. Уж я-то тебе точно не враг. Не надо на меня бросаться.
Роен вдохнула, длинно выдохнув через нос, сообразив, что на самом деле почти скалится по-волчьи, показывая клыки. И пальцы даже не в кулаки сжались, а скрючились, готовые вцепиться и рвать. Ярость, заставившая тени на стенах и огоньки плошек дрожать, словно в знойном мареве, уходила неохотно, кипела в висках пузырьками крови.
– Он мой, – процедила Ора не без труда. Собственный голос слышался странно, с глухим утробным прирыкиванием. – Они мои. Или останутся, или со мной уйдут.
– Не много на одну мужиков-то? – Хмыкнул Одинец и тут же зачастил. – Да шучу я, шучу! От бешенная! Понял я, понял: твоё не трожь. Вот такие вот лет триста назад во главе Домов становились. Или это у тебя от демоновской крови?
Роен, пытаясь утихомирить невесть откуда взявшееся бешенство, отвечать не рискнула, только плечами пожала. Да, в общем-то, ей на самом деле было всё равно, кто в этой ярости виноват: не слишком цивилизованные предки или ещё менее цивилизованные демоны.
***
Стражники Владыки помогли донести экзорцистов только до хозяйского кабинета – верховный фламик, вроде бы безропотный и согласный почти на всё, тайн своих крытых комнат простым смертным выдавать оказался не готов. Потому пришлось Оре справляться самой, а это было непросто: пойди, попробуй уложить четырёх не самых хрупких мужчин в тесном закутке, да ещё так, чтобы они внутри вмурованной в пол звезды оказались и при этом стараясь им не повредить. Даже Барс, иссохший почти до костей, чувствовался каменно тяжёлым. Ну а от жреца, сунувшегося было помочь, вернее, усердно делавшего вид, будто помогает, толку вышло немного – он больше мешал и очень быстро самоустранился.
Между прочим, он Ору отговаривать даже не пытался, расспрашивать тоже. Роен казалось, что толстяк с трудом сдерживает довольную улыбку, и девушка собственную голову на кон поставила бы: фламик всем сердцем надеется – в этот раз из Лабиринта ни один из них не вернётся. Но, положа руку на сердце, приходилось признать: для таких чаяний у него имелись все основания.
– Готова? – потирая пухлые ладошки, спросил Владыка.
Ора кивнула, стиснув зубы до боли в челюсти. Больше всего ей хотелось выскочить из контура тускло засветившейся звезды, из потайной комнатёнки, полной текущего дыма, из особняка фламика и бежать до самого дома, не оборачиваясь.
Странно, но домом представилась не лес, не озеро и не отцовский замок, а спальня в особняке Ноэ. Эта мысль почему-то немного, но успокоила.
– Ну тогда прибудет с тобой милость Шестерых и Одного, – подытожил старик.