Читать книгу «Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны» онлайн.
Однако разгром кемалистами султанских формирований (“халифатской армии”), сокрушительный разгром греческих интервентов и, конечно, не в последнюю очередь, первое международное признание анкарского правительства (советско-турецкий “Договор о дружбе и братстве" от 16 марта 1921 г.) определили перелом в позиции англо-французской дипломатии.
В феврале — марте 1921 г. была предпринята попытка со стороны дипломатов Англии и Франции, во-первых, нащупать компромиссное решение проблемы признания Севрского договора и султанатом, и кемалистами. Во-вторых, отвлечь Анкару от быстро налаживавшегося взаимопонимания с советскими республиками.
Современная турецкая историография считает, что второе направление было для держав более важным. В последней работе турецких военных историков, посвященной геополитическим воззрениям Ататюрка (1991), отмечено как проявление действительно стратегического уровня предвидение Мустафы Кемаля о необходимости избегать вовлечения в ловушки заманчивых предложений держав в Анкаре в 1921 г.
Держав-победительниц в ходе состоявшихся переговоров представляли: Англию — Д. Ллойд Джордж и Дж. Н. Керзон, Францию — А. Бриан и Бертелло, Италию — Сфорца и Мартино, присутствовали представители Греции и Японии. По свидетельству турецких исследователей, стамбульская делегация в самом начале работы конференции признала, что вторая делегация — от Великого национального собрания Турции — представляет не только кемалистов, но и всю страну.
Первые выступления греческих представителей (премьер-министр Калогеропулос и генерал Сариянис от Действующей армии Греции) свидетельствовали о непреклонном намерении Греции разбить кемалистов и заставить их признать Севрский договор.
Основания для этого, как считал Сариянис, были: 120-тысячная греческая армия против менее чем 60 тыс. партизан-кемалистов, или “насильно завербованных и обманутых”, как он говорил, анатолийских крестьян. Английские и французские эксперты, а среди них были участники боев против турок, как например генерал Таунсенд, предостерегали конференцию от опрометчивых оценок сил кемалистов, отмечая, что речь идет о народном движении. Выступление анкарской делегации было выслушано после этого с гораздо большим вниманием.
Четыре пункта главы анкарской делегации Сами-бея были, по существу, требованием восстановить статус-кво периода до августа 1914 г. Он предложил вернуться к границам Европейской Турции 1913 года, гарантировать интегритет и суверенитет Турции при условии соблюдения свободы судоходства в Проливах, сохранить за Турцией права на военно-морской флот и, наконец, ясно и четко признать капитуляции недействительными.
Четыре пункта Сами-бея отражали непримиримую позицию кемалистов в отношении разгромной сущности Севра, которая была поддержана в широких кругах Анатолии и была личной позицией Мустафы Кемаля.
Популярностью пользовалась тогда у турок лубочная картинка, изображавшая султана в традиционной одежде, его великого везира и воина латника — джебелю, которые вместе с хорошо узнаваемым М. Кемалем и его сподвижниками попирают обрывки с надписью: Севр-договор. Султан при этом пожимает руку Кемалю, а за плечами у обоих величественный вид Стамбула — Босфор, минареты…
Учтя яростное, но не очень убедившее конференцию выступление греческих делегатов, и очень твердое, но выдержанное в достойных тонах большой политики выступление анкарских представителей, лондонская конференция приняла решение смягчить условия Севра. Доступ в Лигу Наций был открыт именно кемалистским силам, а упоминание об изгнании турок из Стамбула и Европы было снято.
Кроме того, было решено создать Комиссию по юридическим реформам с участием кемалистов; создавались условия для сохранения за турками не только Стамбула, но и зоны Проливов; оккупационные войска подлежали эвакуации. Однако в Измире греческие войска сохранялись, и это послужило, наряду с неопределенностью положения в Западной Анатолии, Курдистане и в зоне армяно-турецких контактов, основанием для того, чтобы Анкара отказалась принять смягченные, но все еще кабальные условия мирного договора. Греция также отклонила проект Лондонской конференции.
На этом этапе произошло то, чего Мустафа Кемаль не ожидал. Бекир Сами-бей сделал уступки державам, не санкционированные Анкарой. Он наметил пути к военно-политическому блоку с Польшей и Францией против Советской России. Договорился с представителями Франции и Италии по серьезным экономическим проблемам; с Англией в предварительном порядке об обмене военнопленными и о формах контроля британских консулов за деятельностью турок на территории Анатолии в аспектах (экономического плана), затрагивавших интересы Англии, а также о том, чтобы найти пути сближения с антисоветскими силами на Северном Кавказе. Мустафа Кемаль расценил эти условия как неприемлемые.
Анкарское правительство дезавуировало все соглашения Бекира Сами-бея в Лондоне и подтвердило непреклонную решимость бороться с греческой интервенцией и не признавать Севрский договор. По оценке экспертов из Средиземноморского отдела Главного командования вооруженных сил Турции (1982 г.), опора Мустафы Кемаля в 1921 г. не на англо-французские предложения, сулившие немедленные, но краткосрочные выгоды, а на договоры с Россией, с Афганистаном (и, добавим мы, с Бухарой) и на последовательную стратегию отказа от неравноправных соглашений обеспечила Турецкой республике выигрыш геополитического характера.
Д. Ллойд Джордж мог сколько угодно негодовать. Он проклинал несчастную обезьянку, укусившую за палец греческого короля Александра, от чего тот вскоре скончался, а в Греции во главе “героического, но безрассудного марша по ущельям Малой Азии” оказался “полупомешанный греческий главнокомандующий, подлежавший, — как бранился Ллойд Джордж, — медицинскому освидетельствованию”. Он ругал негодников-французов, подписавших в Анкаре 20 октября 1921 г. сепаратный договор с кемалистами и тем самым прекративших состояние войны Франции с Турцией и, следовательно, вышедших из числа участников Севрского проекта раздела турецких владений. Он негодовал по поводу серии договоров Анкары с Грецией, Арменией, Азербайджаном и Украиной (13 октября 1921 г., 2 января 1922 г.). Все было тщетно.
20 сентября 1922 г. Генеральный штаб греческой армии, последней надежды Антанты на удачный раздел “османского наследия", издал идеально отражавшее ситуацию своей краткостью коммюнике: “Операции в Малой Азии закончены".
Интервенция против кемалистов окончательно провалилась, наследство Османов было в руках законных наследников.
Правда, возник еще один так называемый Чанакский кризис (сентябрь 1922 г.), когда кемалистские войска создали непосредственную угрозу дислоцированным в зоне Проливов и Европейской Турции англо-французским войскам. Однако М. Кемаль проявил достаточно здравого смысла и удержал своих командиров от решающей атаки, в которой они, конечно, были бы победителями, но молодое турецкое государство оказалось бы под угрозой массированного вторжения войск Англии и Франции. В Лондоне, и особенно в Париже, тоже возобладали методы мирного соглашения с быстро усиливавшимся прямым наследником османского наследства.
Д. Ллойд Джордж тогда скептически заметил, что в турецкой политике Антанты от “Севра до Муданьи происходило отступление. От Муданьи до Лозанны — повальное бегство”. Так ли это?
3—11 октября 1922 г. в тихом зеленом городке Му-данья верховные комиссары Англии, Франции и Италии встретились с личным представителем Мустафы Кемаля, с овеянным славой спасителя отечества Исмет-пашой (Инёню), который кроме военных чинов получил должность министра иностранных дел. Греки прибыли с опозданием, и их никто в сущности не замечал; переговоры шли с победителями-кемалистами. Проливы, Стамбул и Восточная Фракия были возвращены туркам, но туркам-кемалистам.
Антанта потерпела фактическое политическое, а Греция — еще и военное поражение. Многочисленные проекты мирного договора с Турцией годились разве что в стальную шкатулку Вудро Вильсона — для истории.
Окончательное решение турецкого вопроса было найдено на Лозаннской мирной конференции (20 апреля 1922 г. — 24 июля 1923 г.). На сей раз присутствовали все участники великой трагедии, кроме Германии — Англия, Франция, Италия, Япония, Греция, Румыния, советские Россия, Украина и Грузия. Приехал “наблюдатель” от США, было представлено Королевство сербов, хорватов и словенцев (т. е. будущая Югославия). В дискуссии^ Проливах присутствовала Болгария. При обсуждении финансово-экономических вопросов — Бельгия, Португалия, Швеция, Дания, Голландия, Испания. Столь широкий состав участников и обстоятельность обсуждения свидетельствовали о международном признании нового субъекта в решении проблемы мирного договора — Турецкой республики.
Тем временем, по инициативе Мустафы Кемаля 1 ноября 1922 г. Великое национальное собрание приняло закон об отделении халифата от султаната.
Османская империя прекратила свое существование, но не по воле держав, предлагавших десятки вариантов ее спасения или упразднения в зависимости от задач собственной внешней политики, а по волеизъявлению самого турецкого народа. Подлинного и единственного правопреемника “османского наследства”.
Англия оказала последнюю услугу династии Османов. 17 ноября 1922 г. на борту крейсера “Малайя” тайно и спешно отбыл на Мальту в безвестность и забвение последний султан Мехмед VI, с ним уехали члены семьи и несколько стариков-придворных. Уехали в прошлое.
В Лозанне, если судить по документам, никто об Османской империи как политическом субъекте уже не вспоминал. Обсуждали другое — ее долги и территории. Турецкая республика восприняла главное из османского наследства — признание ее государственной независимости и дальнейшей территориальной целостности.
Восточная Фракия, Стамбул, Проливы, зона Адрианополя, Измир, Киликия, Юго-Восток Анатолии, о-ва Имброс, Тенедос (Бозджа-ада), мелкие острова в трехмильной зоне от азиатского побережья Западной Анатолии оставались за Турцией.
Анкара отказалась от османских претензий на Ирак, Сирию, Тансиорданию, Палестину, Египет, Аравию, Ливию, Додеканезские о-ва и Кипр.
Подтверждалось, что фактически отмененные еще младотурками во время войны капитуляции утратили силу.
Сложным путем подсчетов распределялись османские долги между Турцией и балканскими государствами, образовавшимися в результате войн 1912–1913 гг. и войны 1914–1918 гг. Окончательное соглашение по долгам еще предстояло согласовать.
Ограничения для Турции касались государственного долга, фиксированных таможенных пошлин. Нерешенным остался вопрос о Мосуле.