Читать книгу «Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны» онлайн.
В ноябре 1917 г. усталые матросы из команды Николая Маркина, разбиравшие архив российского МИД, видимо с недоумением взглянули на загадочную для них вязь арабской скорописи письма Ниязи Фахретдин-бея, не стали искать дешифровку, и письмо не попало в известную публикацию мидовских материалов, осуществленную в Петрограде поздней осенью 1917 г. Через восемь десятилетий забвения в недрах архива, что на Милионной улице Петербурга, послания неравнодушного к судьбе своего отечества турецкого офицера-дипломата дошли до нас, людей другой эпохи. Впрочем, также обеспокоенных и судьбами своего Отечества, и выбором союзников, и многим из того, что составляло предмет движений душевных наших предков. Не забудем же, как ценили мир и согласие на Балканах и Ближнем Востоке те, чьим долгом И профессией было все знать и слышать.
Глава I
ОСМАНСКИЙ ФИТИЛЬ В ПОРОХОВОМ ПОГРЕБЕ ЕВРОПЫ
От самого возникновения Восточного вопроса в середине XVIII века и до его драматического разрешения в 1923 г. участниками его были одни и те же силы: Османская империя, великие державы Европы, включая, конечно, и Россию, и балканские народы (позднее — независимые балканские государства). Однако их взаимоотношения по этому сложнейшему комплексу экономико-политических, социокультурных, военных и многих других проблем постоянно менялись.
Первоначальное состояние Восточного вопроса (XVIII — начала XIX вв.) можно представить следующий схемой (рис.1).
(Широкий стрелкой на этом и следующих рисунках отмечена наибольшая интенсивность контактов; узкой стрелкой и пунктиром — соответственное ослабление связей в рамках Восточного вопроса.)
Рис. 1
Великие державы только опосредованно могли влиять на положение балканских подданных Высокой Порты.
В XIX в. (1804–1878 гг.) по мере ослабления центра власти империи и нарастания национально-освободительного движения его многонациональных подданных ситуация менялась (рис. 2):
Рис. 2
Теперь великие державы вышли на непосредственный контакт с Балканами, причем среди держав шла отчетливая борьба за раздел сфер влияния в этом регионе.
Ситуация кардинально изменилась в конце XIX — начале XX вв. Четко определилась обратная связь между Балканами и Европой, тогда как Высокая Порта в значительной степени утратила свое положение, все больше и больше оказываясь в роли не субъекта, а объекта международных отношений большой политики.
При этом сложилась ситуация, когда среди не только великих держав, но и молодых балканских государств шла междоусобная борьба, которая привела к складыванию противостоявших друг другу блоков.
Накануне своего разрешения Восточный вопрос обрел невиданную ранее многомерность (рис. 3).
Рис. З
Освобождаясь от 500-летнего османского правления, балканские страны долгое время сохраняли, несмотря на серию столкновений, социокультурные и экономические связи с бывшей метрополией — Турцией. Это обстоятельство проявилось и в последние годы. Особую заинтересованность Анкара проявляет в положении боснийских мусульман и мусульман албанского происхождения в Косово (те и другие — в горячих точках Балкан, в рамках бывшей Югославии). Турция успешно стимулирует создание экономической зоны стран Причерноморья, в которую должны входить все страны, ныне независимые, но в XVI — начале XX в. целиком или частично входившие в Османскую империю.
В XX веке страны Юго-Восточной Европы и Ближнего Востока вступали, опутанные сетями политических и экономических противоречий. Большинство из них было порождено сочетанием таких дестабилизирующих факторов, как борьба ведущих держав Европы и США за предел мира и противодействие попыткам Турции (бывшей до 1923 г. Османской империей) сконструировать своего рода сервильную зону из добившихся свободы некогда подвластных ей территорий.
В этом регионе столкновение геополитических интересов (что составило основное содержание процессов в международных отношениях первых двух десятилетий XX в.), происходило с особенной остротой. Причиной тому было, во-первых, несоответствие темпов роста имперских владений Англии и Франции с одной стороны, а Германии и Австрии с другой, динамике их экономического развития, типу индустриального общества, который в них формировался. Во-вторых, — несовпадение прежнего, реального влияния на Османскую империю держав, определивших ее зависимое развитие, т. е. Англии, Франции, в меньшей степени России, с фактической вовлеченностью Высокой Порты в новые экономические и военно-политические отношения с Германией и Австро-Венгрией.
Формальная независимость Османской Турции и ее соседей на Балканах при большой, а в отдельных сферах экономики (например, финансовое дело) практически полной подчиненности противоборствующим группировкам европейских держав — вот основное противоречие в регионе в эпоху первой мировой войны. Наиболее рельефно оно воплотилось в Восточном вопросе.
В начале XX в. Восточный вопрос осложнился, стал многомерным. В одном измерении традиционно реализовались двусторонние отношения великих держав с Османской империей, во втором — их межгосударственные отношения по поводу Турции и малых стран региона, в третьем — взаимоотношения внутрибалканского характера, включая связи балканских государств с бывшим сувереном, в четвертом — установление прямых отношений великих держав с балканскими странами, которое вскоре вылилось в фактический раздел Юго-Восточной Европы на зоны влияния.
Поражения Османской империи в период Балканских войн 1912–1913 гг. с бывшими подданными, оцениваемые в новых аспектах Восточного вопроса, оказывали существенное влияние на политический курс страны, на само существование каких-либо владений Турции в пределах крайнего юго-востока Балканского полуострова. Борьба за их сохранение любой ценой, а точнее — ценой любых политических комбинаций с великими державами, во многом определяла внешнеполитический курс турецкого правительства. Эти же обстоятельства свидетельствовали как о существенном расширении числа держав-субъектов, вовлеченных в новый виток Восточного вопроса, так и об изменениях в содержании военно-политических процессов на Балканах и на Ближнем Востоке.
Действительно, независимые государства, возродившиеся на бывших восточноевропейских территориях Османской империи, продемонстрировали свою способность вооруженным путем бороться с бывшей мощной метрополией.
Однако судьба “османского наследия” решалась в духе крайнего национализма, “силовые приемы” в межбалканских и в более широких международных конфликтах закрепились на многие десятилетия.
Следует принять во внимание также то обстоятельство, что геополитические факторы, столь жестко воздействовавшие на позиции Османской империи и великих держав на прежних этапах развития Восточного вопроса, стали оказывать свое негативное влияние и на политику балканских держав, ожесточенно воевавших как с Турцией, так и между собой. Эта борьба (балканско-турецкая, но при этом и междоусобная) велась при полном забвении местных национальных движений и этнической структуры перераспределяемых земель. Это обстоятельство и позволило Турции более или менее удачно использовать в своих интересах третье измерение Восточного вопроса вплоть до краха империи Османа, но породило серию противоречий, в открытой или латентной форме, вошедших в современность.
Консервативность внутренней политики как османской Турции, так и молодых балканских государств, проявления национального эгоизма и экспансионизма как способа преодоления негативных сторон “османского наследия” разъединяли их как естественных союзников, как силу, объективно заинтересованную в позитивном решении проблем регионального характера, ослабляли их позиции перед мощным давлением великих держав, представленных двумя мощными противостоявшими друг другу группировками — Антантой «и странами Центрального договора.
В этой обстановке взаимного противостояния Османская Турция, несмотря на ряд жестоких поражений в ходе Балканских войн, сумела к 1914 г. обрести определенную надежду на то, чтобы, участвуя в блоке с наиболее активным в данный период военно-политическим партнером — Германией и ее союзниками, обеспечить себе реванш за поражение в борьбе с бывшими вассалами и добиваться решения проблем внешнеполитического характера в направлении, устраивавшем воинственные и националистические крайне правые младотурецкие группировки.
Более того, Османская Турция имела шанс сохранить статус европейской державы только активным участием в блоковой политике. Но именно это и делало младотурецкий режим тлеющим фитилем в бочке с порохом.
Сложно и неоднозначно развивалась социально-экономическая жизнь империи. По турецким данным, до войны на долю Османской Турции, включая остатки ее балканских территорий, приходилось не более 1–1,5 % общего оборота мировой торговли. В начале XX в. сумма капиталовложений в Турции держав, между которыми развернулась основная борьба за военнополитическое вовлечение Турции в свою систему, т. е. Англии, Франции и Германии, не превышала одного процента от общей суммы их зарубежных капиталовложений. Россия в этой “гонке” фактически не участвовала, сохраняя стабильные, но мало влиявшие на “выбор пути” позиции в турецкой торговле.
В рассматриваемый период экономическое развитие Османской империи осуществлялось в рамках периферийной, аграрно-производящей зоны мирового капиталистического хозяйства. Стоимость турецкого экспорта в 1913 г. не превышала 14 % от совокупного национального продукта, при этом на экспорт шло свыше четвертой части всего сельскохозяйственного производства Османской империи. Экономическая эксплуатация страны происходила не только за счет превращения сельского хозяйства в источник снабжения индустриального общества, но и за счет расширения отдельных сфер производства, в которых был заинтересован иностранный капитал.
Это относилось к добыче, полезных ископаемых (рост 8-15 % в год), к ковроделию, возделыванию и первичной обработке хлопка, производству табака, оливкового и хлопкового масла, сухофруктов, шелка-сырца и некоторых видов технических сельскохозяйственных культур. При этом выделились основные направления, по которым державы осуществляли контроль за отраслями турецкого производства. В горном деле и в организации производства хлопка-сырца соперничали германский и английский капитал. В экспортном ковроделии доминировал английский капитал, три четверти вывоза табака и шелка-сырца контролировалось французским капиталом.
За последнее предвоенное десятилетие в контролируемых иностранным капиталом отраслях (хлопок, уголь, табак, сухофрукты и др.) производство выросло в два-четыре раза. Однако нарушались исторические пропорции внутреннего производства и закреплялась порайонная и отраслевая зависимость производственной деятельности в Османской империи от той или иной западной державы, точнее — от представителей ее капитала. Естественно, что такая зависимость отражалась и на внешнеполитическом курсе младотурок.