– Я ... не интересуюсь.
– Угу. Лги кому-то другому. Я вижу этот блеск в твоих глазах, когда он упоминается.
Дерьмо. Неужели я настолько очевидна?
– На самом деле ничего такого. Я просто... нахожу его страшным.
– Это потому, что он такой. – Она гладит меня по руке. – Есть толпа, с которой мы никогда не должны смешиваться. Он принадлежит к этой толпе.
Слишком поздно, Стеф.
Я ободряюще улыбаюсь ей и сажусь в машину. К тому времени, когда я прихожу домой, я голодна, измучена, и мой разум поджарен от количества теорий, которые я выдумала об Адриане.
Он сказал мне, что он стратег, поэтому, согласно тому, что сказала Стефани, он планирует действия Братвы.
Боже. Он член долбаной русской мафии.
От этой мысли у меня по спине пробегает дрожь. Я ничего не знаю о мафии, кроме трилогии «Крестный отец», а эти фильмы очень далеки от реальности.
Настоящая мафия должна быть более опасной.
Вытирая липкие пальцы о юбку, я набираю код и захожу внутрь.
Я бросаю сумку и ключи на столик у входа, стараясь не думать о том, что произошло на этом же самом столике прошлой ночью. Как он владел каждым моим дюймом и доставлял мне мрачное удовольствие, которое я никогда не забыть.
Качая головой, я вешаю пальто и замираю.
Между двумя другими моими пальто есть еще одно. Серое. Мужское.
Его.
Я сбрасываю туфли и шагаю внутрь, груз, который с самого утра давил мне на живот, поднимается с каждым моим шагом. Мои ноги останавливаются на нагретом полу передо мной.
Адриан ставит несколько тарелок на маленький обеденный стол, расположенный между кухней и гостиной.
Он одет в свои обычные черные брюки и рубашку, первые несколько пуговиц расстегнуты, открывая его твердую, мускулистую грудь, в которую я уткнулась лицом прошлой ночью. Рукава закатаны до локтей, открывая замысловатый рисунок татуировок. Они простираются в рукавах от плеч до запястий. Удивительно, но ни на груди, ни на спине у него нет ничего такого, чего я ожидала бы от гангстера.
– Ты вернулась, – говорит он, не поднимая головы. Там есть фриттата (прим. пер. итальянский омлет, который готовят с начинками из сыра, овощей, колбасы или мяса) и большая миска салата, а также несколько нарезанных яблок.
– Что ты делаешь? – бормочу я, не в силах разобраться в ситуации.
– А что, по-твоему, я делаю? Готовлю тебе ужин. – Он все еще не смотрит мне в глаза. – Иди вымой руки.
Мои ноги несут меня к нему, как будто я плыву по воздуху, и я хватаю его за бицепс.
– Я спрашиваю, что ты делаешь в моей квартире, Адриан? Как ты сюда попал?
Он продолжает аккуратно расставлять тарелки – даже геометрически.
– Я видел, как ты вчера ввела код. Не то чтобы это было проблемой, если бы я его не увидел.
– Это называется взлом и проникновение.
– Леночка, тебе всегда хочется все навешивать ярлыки? – На этот раз его серые глаза цвета суровой зимы сталкиваются с моими. – Тебе от этого легче?
– Я называю вещи своими именами.
– Конечно, делай то, что тебе удобно. А теперь иди и вымой руки, чтобы мы могли поесть.