– Если ты согласна. Все, что мне нужно, – это мой сын.
– Конечно, я согласен. Кто бы не захотел жить как королева?
Шаги эхом отдаются за дверью, и я шепчу.
– Слушай, у тебя есть что-нибудь, на чем я могу написать?
Она расстегивает пальто и задирает свитер, открывая свой белокурый живот со следами растяжек.
– Пиши здесь.
Я достаю из сумки свой супер-матовый карандаш для губной помады и строчу на ее животе.
– Это мой адрес электронной почты и пароль. Сегодня в восемь вечера я сама отправлю тебе документ, содержащий всю необходимую информацию о моем муже и его организации. Я также включу заметки о моих манерах и манере говорить, чтобы ты могла подражать мне. Я удалю письмо через три минуты, так что убедись, что ты немедленно скачала его и распечатала. Я дам тебе денег. Спрячь лицо под толстовкой, когда будешь уходить, и не приходи сюда больше, кроме как встретиться со мной в этой ванной на следующей неделе в это же самое время, если все еще хочешь поменяться местами.
– Конечно. – Ее глаза блестят, когда она смотрит на мою электронную почту и пароль на своем животе, как будто они священны.
Я бросаю карандаш обратно в сумку.
– Тогда до встречи.
– Подожди, – она улыбается, показывая удивительно белые зубы, но это, вероятно, потому что она не была бездомной долгое время. – Ты сказала, что дашь мне деньги, чтобы я распечатала документ. Можешь ли ты включить сдачу на алкоголь?
Я отдаю ей всю наличность, которую Адриан велел мне держать при себе на случай непредвиденных обстоятельств.
– Покрась волосы в тот же цвет, что и у меня, и купи шампунь с ароматом роз.
– Поняла!
Я выпрямляюсь и выхожу из ванной с колотящимся сердцем.
Это мой последний шанс сбежать, прежде чем я либо покончу с собой, либо Адриан передаст меня моему биологическому отцу, чтобы оказать честь.
Глава 37
Лия
Неделю спустя Уинтер пришла.
Она вымылась и покрасила волосы в тот же цвет, что и мои. Она пахнет розами, запах, по которому Адриан узнает меня.
Не теряя времени, я снимаю пальто и одно из платьев. Я надела два, одно поверх другого, так что мне не придется долго здесь торчать.
Уинтер делает то же самое, радостно напевая. Мне жаль ее, жалко ту жизнь, в которую я ее вталкиваю, до такой степени, что всю прошлую неделю я думала о том, чтобы отказаться от этого плана.
Но холодное плечо Адриана поддерживало меня. Когда в нас с Рай стреляли во время собрания, которое она запланировала несколько недель назад, он не выказал ни малейшего беспокойства, как будто не я чуть ли не умерла. Все, что он делал, это выкрикивал приказы и полностью игнорировал меня. Если это не признак того, что он скоро передаст меня моему отцу, который, возможно, хуже его, то я не знаю, что это.
Кроме того, Уинтер сказала, что прочитала досье и не возражает. Этот файл содержит всю информацию о чудовищности Братвы и должен был стать серьезным красным флагом.
Уинтер на самом деле кажется более готовой к этому, чем я.
– Я выучила этот документ наизусть, как никогда ничего не выучивала в школе, – говорит она, избавляясь от своего розового пальто. – Я так завидую, что ты балерина.
– Бывшая балерина. – Мое горло сжимается.
– А, ну да. Там говорилось, что ты сломал ногу. Жаль. Знаешь, я всегда хотела быть балериной.
Эта боль никогда не пройдет, но это не хуже, чем узнать, что я всего лишь средство для достижения цели для Адриана.