Мои губы приоткрываются. Я должна была догадаться, что он это поймет. То есть да, конечно, я позвоню в полицию. Кто в здравом уме станет свидетелем убийства – причем тройного – и будет молчать об этом?
При воспоминании о мертвецах мой желудок сжимается от напряжения, и я проглатываю вкус тошноты.
– Да, – шепчу я.
– Почему я тебе не верю? – Медленный темп его голоса говорит о том, что он не только думает, что я лгу, но и считает нелепой мысль о том, что я могла бы одурачить его.
Знаете что? К черту правосудие прямо сейчас. Мне просто нужно спастись. Правосудие не сможет сделать это за меня.
– Я действительно не буду, – говорю я так, как будто на этот раз имею это в виду, потому что у меня действительно нет идеи строить планы против него, учитывая, что возможность быть застреленной висит между нами, как гильотина (прим. пер. механизм для приведения в исполнение смертной казни путём отсечения головы).
– Как тебя зовут? – спрашивает он ни с того ни с сего, застав меня совершенно врасплох.
Я придумываю ему вымышленное имя, потому что чем меньше он обо мне знает, тем лучше. Но прежде, чем я успеваю открыть рот, он поднимает мой подбородок пистолетом.
– И не лги мне. У меня есть свои способы найти правду, и если я поймаю тебя на лжи, это будет твой первый и последний удар.
– Лия, – выпаливаю я, страх берет надо мной верх. – Меня зовут Лия.
– Лия... – он с акцентом срывает мое имя с языка, как будто это придает ему смысл.
– Значит, ты сделаешь вид, что ничего не видела сегодня вечером, Лия?
Я киваю чаще, чем нужно, подбородок ударяется о пистолет при каждом движении, и тошнота проступает в животе.
– Как я смогу в этом убедиться?
– Ты...Ты можешь доверять мне.
Его губы дергаются, и я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, ожидая, что улыбка вырвется наружу, но этого не происходит. Кажется, она заперта где-то вне досягаемости, как и остальные его эмоции.
– Доверять тебе? Конечно, даже ты понимаешь, как абсурдно это звучит.
– Здесь есть камеры наблюдения, – снова выпаливаю я. Я хочу сказать ему, что полиция узнает об этих убийствах – и о моих, – если он решит пойти на это.
– Об этом не беспокойся. Они не из плоти и крови, и поэтому с ними можно справиться быстро. Текущая тема для обсуждения – ты.
Человек. Плоть и кости он может ранить.
Его скрытая угроза поднимается в воздух и быстро проникает сквозь мои спутанные нервы.
Я ломаю голову, прежде чем, наконец, прошептать.
– У меня есть деньги. Это не так уж много, но…
– Разве я похож на человека, которому нужны твои деньги?
Я смотрю на него, действительно смотрю. На его отглаженные брюки и элегантную рубашку. На его кожаные туфли и дорогие часы на запястье. Он определенно не похож на человека, которому нужны деньги. Однако он уточнил это. Он сказал, что ему не нужны мои деньги, как будто они имеют свою собственную категорию.
Он подносит кончик пистолета к моему рту, и я вздрагиваю, вспоминая, где именно было дуло всего несколько секунд назад.
– Ты будешь держать свои губы на замке. Ты забудешь все наши лица.
Я покорно киваю. Моя единственная цель – сбежать с его вращающейся орбиты, которая холоднее, чем зима снаружи.
– Если ты скажешь хоть одно слово, я узнаю, и поверь мне, тебе не понравится то, что произойдет, Лия. На самом деле тебе это совсем не понравится.
Вспышка страха сводит мои лопатки вместе, и я ошеломленно смотрю на него. Как он узнает? Как это вообще возможно?