Читать книгу «Ведун» онлайн.
— Ни в коем случае. Просто в стране должен быть во всем порядок. Жулики, бандиты и прочий преступный элемент должны находиться в тюрьме. Благо у нас для этого Камчатка, Сахалин да Аляска имеются. То же самое касается всяких политических и прочих смутьянов, супротив данной Богом власти выступающих. Всех, на освоение новых земель. Вот тогда благость и спокойствие в государстве Российском настанут. А насчет твоего вопроса, действительно придушили женщину с малолетней дочерью сын малолетний куда-то пропал, предположительно спрыгнул с поезда на ходу, да сгинул в лесной чаще. В общем, пропал бесследно. Там какие-то родовые разборки, то ли она бежала от нелюбимого мужа, то ли её выгнали за что-то из семьи супруга. Дела темные, нам простым смертным лучше об этом не знать.
— А как звать-величать покойницу-то?
— Иноземцева Наталья Прохоровна, в девичестве Шуйская тридцати четырех лет, девочка Алена четырнадцати годков от роду, сын двенадцати полных лет, зовут Андрей. — После этих слов градоначальник широко заулыбался и с явной подковыркой продолжил: — Так что Егоровна, свой «левольверт» можешь оставить дома. Пакуй баулы и спокойно садись в поезд, никто на твою девичью честь покушаться не станет.
— Все вы мужики без исключения охальники. — Егоровна, наморщила крючковатый нос, показушно изобразила обиду на лице.
— Прости старого дурака, коль обидел, — тут же повинился отставной полковник, — мы военные — народ простой, бывало ляпнешь, что-нибудь эдакое, а тебе тут же перчатку в физию и орут «к барьеру, сударь!».
— Да ладно, — махнула сухенькой ладошкой пожилая дама, — и вовсе ты меня не обидел. — Пожалуй, мне пора, еще в два дома заглянуть по знахарской надобности, а дело к вечеру. Тебе, Владислав Терентьевич, не хворать. Выполняй всё, что я там тебе прописала на листочке. И спасибо, успокоил. Значица, знатные рода промеж собой воюют.
— Не сомневайся, Василиса Егоровна, простых людей, вроде нас, их дела не касаются даже в том случае, коль из пушек и ружей палить и огонь с моланьями метать друг в дружку станут. Перед началом баталии всех непричастных предупредят и выдворят за пределы зоны предстоящих боевых действий, а коль какой ущерб движимому или недвижимому имуществу мирных граждан случится, непременно возместят.
Глава 4
Замах и воздетый над головой тяжеленный колун устремляется к стоящему на массивной колоде березовому кругляшу. Результат, к моему великому сожалению, получился не тот, какой бы я хотел. То ли глазомер подвел, то ли рука дрогнула и тупое лезвие слегка поменяло угол во время соприкосновения с древесиной. Вопреки моему желанию, инструмент для колки дров вместо того, чтобы расколоть поленце, как-то неправильно ударил по плоскости среза. Как результат чертово топорище вырвало из слабых детских ручонок. Колун полетел в одну сторону, полешко в другую, я, слава Богу, отправился в противоположном от этих двух предметов направлении. Если конкретно — поимел жесткую посадку на пятую точку. Сижу, смотрю то на полено, то на орудие нелегкого труда заготовителя дров и радуюсь, что не оттяпал себе что-нибудь нужное.
Преодолев волнение, нашел в себе силы перебраться с холодной земли на деревянную колоду. Продолжаю пялиться на неподатливый колун. Если с лопатой во время снегоуборочных работ мне худо-бедно удаётся прийти к консенсусу, эта железяка с деревянной ручкой никак не желает поддаваться моему безграничному детскому обаянию. Из десятка попыток наколоть круглых березовых чурбачков на дрова, одна непременно заканчивается полным фиаско вроде только что произошедшего. Пожалуй, с колуном нужно быть поосторожнее, я все-таки не взрослый мужик, а малолетний пацан. К тому же, сознание сорокашестилетнего мужчины пока с великим трудом приживается в теле ребенка.
Я стараюсь. Расчищаю двор от снега по утрам (если таковой выпадает за ночь), таскаю воду с недалекого родника, пока что с помощью коромысла и по половине ведер, занимаюсь пробежками (если легкую трусцу с моментальной одышкой можно назвать бегом), ну и тяжести всякие тягаю, точнее, пытаюсь поднимать. Даже торчащий горизонтально на приемлемой высоте сук одиноко стоящей березы приспособил под турник, вот только подтянуться на нем пока не получается. Повишу недолго на перекладине, как сопля на носу, подрыгаю всем своим хилым тельцем и обессиленный соскакиваю. Впрочем, у меня и достижения имеются: вон колун поднимаю, от земли отжимаюсь аж три раза. Кто-то ехидно ухмыльнется: «ха, три раза, нашел чем удивить!». А по мне, так самый настоящий прорыв — еще месяц назад, я едва мог сползти с кровати, чтобы самостоятельно посетить уборную, тогда ни о каких отжиманиях речи не могло идти. А теперь, я хоть слаб и немощен, но уж не до такой степени. В сон постоянно не тянет, вместо упаднических настроений появилась вера в собственные силы, а вместе с ней и в светлое будущее для одного попаданца в альтернативную реальность моего прежнего мира.
Последнее, то есть вера в светлое будущее возникло после возвращения Василисы Егоровны из Боровеска пару недель назад. За долгим разговором она поведала, что я (точнее моя бренная тушка) являюсь отпрыском двух славных боярских родов Иноземцевых и Шуйских. Вот бы оказаться Воронцовым. Но не всё коту масленица. Да и нет тут такого боярского рода.
Мой батя (опять же отец реципиента) Драгомир Германович Иноземцев и моя мать Наталья Прохоровна Шуйская венчаны пятнадцать лет назад в законном браке, вроде бы как, даже по любви. Плодами этого союза стали моя старшая сестра, ныне покойная, и я двенадцатилетний отрок — Андрей Драгомирович (блин, ну и отчеством Боженька наградил) Иноземцев-Шуйский. На двойной фамилии для сына настоял глава рода Шуйских, ибо я также являюсь одним из претендентов на богатое наследие этого древнего весьма влиятельного боярского рода.
Пять лет назад Драгомир Иноземцев, как старший сын почившего в Бозе главы рода Иноземцевых принял бразды правления родовым добром. Обширные земельные территории сельхоз назначения, десятки рудников и угольных шахт, многочисленные промышленные предприятия на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке и некоторых странах Европы, даже в Америке, приличный торговый флот, железные дороги и много чего еще — клан Иноземцевых один из самых богатых в России. Однако полгода назад Драгомир Германович погиб при так и не выясненных до конца обстоятельствах. По закону наследником стал его сын, то есть я, точнее тот Андрей, что был в то время хозяином данной телесной оболочки, а бремя управляющего делами вплоть до достижения Андреем совершеннолетия ложилось на плечи младшего брата отца Ивана Германовича Иноземцева. Вот такая получается картина маслом.
В декабре прошлого года мама̀н моего реципиента отчего-то стало нездоровиться, и она решила отправиться вместе с детьми в германский Баден, что в землях маркграфов Церингенских. Однако по известным причинам, семейству так и не удалось искупаться в знаменитых на всю Европу термах.
Клан Шуйских провел собственное расследование обстоятельств гибели Натальи Прохоровны и её детей. Оно хоть ничего и не выяснилось толком, но осадочек, как говорится, остался. Как результат, в последнее время наблюдается определенное похолодание в отношениях между двумя весьма влиятельными родами, грозящее в недалеком будущем перерасти в нечто весьма и весьма нехорошее, вплоть до вооруженного противостояния. Впрочем, это законное право древних родов вести военные действия друг против друга, главное, чтобы не пострадали нонкомбатанты, а также движимая и недвижимая собственность, принадлежащая царской семье и другим родам.
Таким образом, в настоящее время я являюсь единственным законным наследником всех неисчислимых богатств рода Иноземцевых, а также, не самым крайним с конца длинного списка претендентов на имущество рода Шуйских. Вот только, всё это мне ну никак не светит, во всяком случае, в самом ближайшем будущем.
Эту будоражащую воображение информацию вывалила на мою бедную голову добрейшая Василиса Егоровна по возвращении две недели назад из славного уездного городка Боровеск. Неплохую агентурную работу провела старушка за, в общем-то, небольшой срок. Поначалу я несказанно обрадовался. Ну как же, стать владельцем заводов, газет, пароходов — это ли не мечта каждого разумного индивида? Однако многоопытная старушка тут же спустила меня с небес на бренную землю:
— Ты, Андрюша, не гоношись покамест. Наследство тебе не светит еще долго. Так или иначе, до твоего совершеннолетия им будет управлять твой родной дядька. Хотя какой он тебе родной?! Душегубец он, более никто. Значица, высовываться тебе покамест рановато. Пойдешь к Шуйским правду искать, так и они не защитят, поскольку ты номинальный глава рода Иноземцевых и должон пребывать в официальном своем поместье. А там до тебя добраться наёмным душегубам, пара пустяков. Короче, сиди-тко, паря, в моем имении. Оно хоть имения того одна изба да пятьдесят десятин землицы, да лесу еще сотня, так с голодухи не помрем — это я тебе обещаю. Все-таки какая-никакая я, а потомственная дворянка, хоть и не столбовая — рылом не вышла.
— Неудобно как-то, — попытался возразить я, — сидеть на шее у кого-либо не по-нашему, не по-боярски.
— Кончай паясничать! — Егоровна стукнула по столу сухоньким кулачком, неожиданно сильно, аж стол затрясся. — Останешься здесь! — Затем продолжила уже в более спокойном тоне: — А мне не в тягость. Думаешь живу в глухомани, значица, нищая. А вот и не угадал, милок! Денег у меня вполне хватит нам обоим на житьё-бытьё. Не знаю, почему, но прикипела к тебе душой на старости лет, будто внук ты мне от не рожденного сыночка мово. — При этих словах старушка и вовсе расстроилась, даже слезу пролила.
Попытался успокоить Егоровну, но лишь всё усугубил — женщина еще сильнее разрыдалась. По всей видимости, было у нее в жизни что-то эдакое, не очень приятное, о чем обычно стараются не вспоминать, а вспомнив, горючими слезами обливаются. Пришлось топать на улицу и хорошенько обдумывать предложение моей благодетельницы, даже спасительницы.
М-да! Боярских кровей мы Андрей свет Драгомирович, оказывается. Но что это мне дает на данный момент? А ничего хорошего. Пойду к дядьке на поклон, так, пить дать, ухайдокают и слезинку не уронят — уж больно жирный кусок оставил своему сыночку в наследство батя настоящего Андрея Иноземцева… х-мм Шуйского. Обращаться к родне по материнской линии, тоже не факт, что не вернут в семью «доброго опекуна». Если даже не вернут, по словам Егоровны, вскоре грядет война родов с непонятными последствиями для Иноземцевых и Шуйских. Так что между молотом и наковальней оказаться не очень-то хочется. Не, лучше отсидеться до совершеннолетия в здешних лесах. Пускай промеж собой разбираются мои родственнички. А может, ну нафиг всю эту родовитость? Не жили боярами, так и привыкать не стоит. Своей головой буду жить. Знаний каких-никаких у меня еще с прошлой жизни имеется. Эвон недавно спел в присутствии доброй бабушки:
Так она, как услышала, так расчувствовалась, едва не разрыдалась. Слезу, все-таки, пустила, но так, чтобы я не углядел — всё хочет казаться железной леди. А я углядел, значит, кое-какие способности к песнопению у меня имеются. В прошлой жизни под напором любящей матушки мне пришлось закончить музыкальную школу по классу фортепьяно. Потом еще два года учился играть на гитаре, но это уже по собственному желанию. Нельзя сказать, что уж очень по жизни пригодилось, но в студенческом ансамбле я считался разноплановым инструменталистом. Петь, перед публикой правда не давали по причине полного отсутствия голоса, но музицировал прилично. Да и позже на совместных посиделках на природе с друзьями было здорово растянуть баян по настроению, чтобы спеть хором нашу коллективную: «Настоящему индейцу надо только одного…», или под гитару: «Милая моя, солнышко лесное…».
Итак, музыка, буду её иметь ввиду, но это на самый крайняк. Что-то не лежит у меня душа выступать перед пьяной публикой в каком-нибудь кабаке, а других артистических площадок тут пока что не придумали. Да и с гонорарами для певунов и прочих лицедеев здесь не такое раздолье как в той, другой реальности. А еще, отношение к «актеришкам», по словам старушки, буквально скотсткое. Ну не носят их тут на руках бесчисленные толпы фанатов, хоть ты соловьем распойся. Благо гнилыми помидорами не закидали, да денег толику за представление отстегнули жадные антрепренёры.
А еще, я вооружен передовыми для своего мира методиками втюхивания чего угодно самому привередливому покупателю. Так что запросто могу в купцы податься.
А еще…
«Так, стоп, Андрюха, — мысленно одернул сам себя, — ты еще доживи до взрослых лет, а там война план покажет, не сомневайся».
Короче говоря, решил я не расстраивать добрую старушку и остаться под её крылом. Об этом тут же уведомил хозяйку, чем её несказанно обрадовал. И что, интересно, она во мне такого нашла?
С тех пор пытаюсь помогать ей по хозяйству. Впрочем, Василиса Егоровна и сама не промах кого-нибудь припахать. Частенько в качестве водоносов, дровосеков, подметальщиков и мойщиков полов используется дармовой труд мающихся недугами страдальцев. Оно ведь недуг недугу рознь. Добрая лекарка ни при каких обстоятельствах не пошлет мыть пол больную радикулитом, или беременную бабу. А вот со свищем на десне, фурункулом на теле или какой еще легкой болячкой непременно пошлет, при этом скажет, мол, тебе, девка, полезно метлой и тряпкой поработать, когда шевелишься, скорее гной вытекает. Ну или что-нибудь в этом духе. Практичная у меня покровительница.