– Присаживайся, отче. Подобру ли, поздорову?
– Благодарствую, царевич, все слава богу. Живем у тебя, как у Христа за пазухой.
Алексей опять промолчал – и Аввакум продолжил первым. Софья молча переживала под столом. Была пара развилок, на которых он мог бы свернуть, но… опять же – все предсказуемо. Вопрос в другом – как воспользуется ее наработками Алексей?
– Только объясни мне, убогому, чего ты всем этим добиваешься? Уж не прогневайся, царевич, не могу я этого понять…
Ну, на этот вопрос Алексей и так бы ответил.
– Жил-был один великий полководец. Давно жил, уж кости его истлели. И когда его спросили, что ему надо, он так и ответил. Трава для коней, вода для людей, будущее для детей. Вот я такое будущее и строю. Где дети не будут по подворотням умирать, где будет войско, способное защитить Русь-матушку. Пусть мал я, да начало положено…
Аввакум кивнул.
– Да, и дети мои тоже учиться начали…
– Ежели против ты…
– Нет, царевич. По душе мне дела твои, вижу я, что это все от бога. Но о другом поговорить хочу. Ведаешь ведь ты, что Никон, пес смердящий…
Алексей вскинул руку. Этот момент Софья тоже предусмотрела. На самом деле у любой беседы не так много развилок, и их можно просчитать. Например, если вы встречаете на улице соседку, о чем пойдет разговор? Погода, здоровье, дети, соседи… где-то так? Но уж точно не об адронном коллайдере, если это не два физика-ядерщика.
И уж точно можно было предсказать хулу в адрес хоть какого-то священника. Хоть бы и Никона, которого с некоторых времен Аввакум сильно не любил. И с чего бы это?
– Отче, ведь Собор его признал патриархом. А говорят, каков поп, таков и приход… можем ли мы хулить человека за то, что заблуждался он? Один Бог всеведущ, а мы грешные…
Вот тут протопопа осекло и сильно. Ведь действительно – патриарх, сами выбирали, сами слушались, а теперь такое… действительно, нехорошо как-то…
Нет, протопоп бы и покричал и поругался, но – на что?
На то, что Бог всеведущ? Что люди глупые? Что Собор… так и он ведь не последним человеком и был и есть. Да и глупцом себя перед Алексеем выставлять не хотелось. Успел уже протопоп оценить царевича, успел. Хотя и не подозревал, что оценивает его по совокупности с Софьей.
– И то верно, государь-царевич. А только и грех великий на нем. Старые книги он править взялся, ересь латинскую в них внес…
Протопоп еще перечислил несколько случаев той ереси и замолк, глядя на Алексея. Царевич выслушал, не особо вникая, и кивнул.
– Правда твоя, отче. А теперь скажи мне, что с этим делать надобно?
Ответ был прост и пространен. То есть слов-то было много, но суть одна и та же. Бороться с проклятой ересью, обличать и клеймить, разносить в пух и прах и еще потоптать ногами. А никониан презренных…
Алексей честно дослушал все до конца. Покивал. И уточнил:
– Братоубийственную войну развязать хочешь? Смуты нам мало было? Ведь брат на брата пойдет – и нигде не сказано, кто кого одолеет!
Аввакум высказался опять. Судя по его словам – добро обязано одолеть зло. Поставить его на колени и жестоко убить, а то как же!
Алексей выслушал и покивал. А потом задал простой вопрос.
– Скажи мне, протопоп, а учить всех лично ты станешь? Вот, одолеешь ты ересь, а какие книги людям-то дашь? По каким псалтырям и требникам читать будут, по каким канонам служить станут?
Упс…
Вот об этом товарищ точно не думал. А зачем? Главное, ребята, ломиться вперед, на боевом коне, а что там у коня под копытами – черт его знает. Алексей покивал и добил.
– Ведь каждый поп по-своему сейчас обучает. Хоть и неправильно Никон многое делал, а только разве единый образец не нужен?
С этим Аввакум и спорить не собирался. Нужен, но правильный. Где взять? А… э… ну, Моисею же Господь послал скрижали? Вот надо на Бога и надеяться, разве нет? Молиться буду – и Бог пошлет мне подходящие книги.
Алексей кивнул еще раз.