И спустя пару секунд на месте проведения ритуала рвется в небо столп огня. Яркий, рыжий, перевитый черными лентами дыма, он не просто выжигает все – сплавляет песок в стекло. Рядом с ним даже стоять боязно – жаром пышет так, что люди отворачиваются за двадцать шагов.
И когда Рамон опускает руки, остается только гладкая спекшаяся поверхность. Вряд ли кто даже кусочек отколет.
Его величество кивает и разворачивается к лошадям:
– Домой. В Алетар.
– Ритуал?..
– Проведу его этой ночью.
К лечебнице я не дошла – доползла на чистом упрямстве. Шаталась, крепко держалась за руку Вита, но шла. Магическое истощение – вещь, конечно, неприятная, и подпитка со стороны тоже, но… Наградой за все мучения мне были глаза людей.
Их лица, их улыбки, когда они, глотая горькое снадобье, понимали – никто не умрет. Да, придется поболеть, да, будет тяжко, сразу злая зараза не пройдет, но к ним – пришли. Их не забыли, не бросили на произвол судьбы, им помогают.
Король действительно заботится о своих людях.
Как бы поступил в таком случае наш герцог? Хм-м… Первым делом удрал бы со всей семьей. Вторым – приказал бы запереть город, окружить кольцом костров и расстреливать издали любого, кто посмеет выбраться. А что там творилось бы в городе, не его дело. Он думает о спасении своей драгоценной жизни. Что самое печальное, так поступил бы и мой отец.
А его величество Эрик?
Ответ я уже знала. Если умрет Алетар, умрет и король. До последнего защищая каждый его камешек, каждый дом, каждого жителя. Его величество искренне любит этот город, более того, Алетар – часть короля. Часть души, сердца.
Первый из Раденоров был магом, но сделал он намного больше, чем просто построил прекрасный город. Он связал с ним своих детей. Связал теми узами, что прочнее цепей и канатов – любовью. Он любил Алетар, отдал ему свое сердце, оживил город, и с тех пор Алетар вползает в кровь и душу каждого короля. Ласково распахивает руки навстречу, улыбается, шепчет – и любит в ответ. Может, мне кажется, но даже камни мостовой здесь послушно стелются под ноги. Город и рад бы помочь своим детям, но не может, а я могу. И потому город отдает всего себя – мне.
Смешно? Нелепо?
Пусть так. Но именно здесь и сейчас я действительно становлюсь алетаркой. Что грамота? Пергамент, и только. А вот врасти, прочувствовать, ощутить… И понять, что я тоже никуда отсюда не уйду. Может, поеду путешествовать, посмотрю мир, но все равно вернусь, потому что жить смогу только в Алетаре, и умирать сюда приползу, из любой дали, и белоснежный город ласково качнет мою душу на своих могучих ладонях.
У лечебницы царил… бардак? Да, это подходящее слово. Или нет? Мантии храмовников я разглядела, а они по борделям не ходят, во всяком случае в мантиях. И шум, гам, все орут… Да что тут происходит?
Ответ я получила почти сразу.
Приближенный Фолкс заболел. А ему-то умирать никак нельзя, нет-с. Пусть быдло мрет, а вот без его мудрого руководства и деятельного пригляда Храм осиротеет. И мир беднее будет, а этого никак нельзя допустить, нет-с… Вот приближенный и явился восстанавливать справедливость и требовать лечения. И попал на Харни Растума.
Еще тремя днями тому назад – да что там, еще вчера! – Харни трепетал бы и выполнял любые приказы. Но сейчас… В городе, охваченном болезнью, на глазах у больных и умирающих, что мог сделать Харни? Да только одно.
– Лекарство у госпожи Ветаны, а она сейчас в отъезде. Встаньте в очередь.
Разумеется, душа приближенного не стерпела унижения, начался безобразный и громкий скандал, в котором храмовники приняли сторону своего предводителя, а Харни…
А что оставалось Харни?
Стоять насмерть. Он-то прекрасно понимал, что король его по головке не погладит за уступки. Перед болезнью все равны.
А очередь накапливалась. К лечебнице сходились все, кто мог идти сам. Кого-то приводили родственники, женщины несли детей, сами шатались, но несли их, прижимая к груди, понимая, что сами-то еще выдержат день-два, а вот детей скосит в первую очередь… Кого-то задержали и завернули патрули, но те, кого не успели остановить…
Сколько их тут? Сотня? Две?
Я поняла, что сейчас просто упаду и лягу. Маги посмотрели с сочувствием, Риж коснулся руки:
– Сейчас добавлю тебе силы. Ты определи, кого первым, кого вторым…
Да. Чуть воспрянула духом. Пара часов на отдых будет, а потом я опять смогу лечить. Хотя бы самых слабых, самых безнадежных.
– Давай…
Знакомое чувство затопило меня и схлынуло. Огонь вливался в вены и расправлялся внутри меня, кровь веселее бежала по жилкам, на щеках появился румянец. Я понимала, что это временное, что скоро мне станет плохо, но хотя бы на несколько минут я должна…