Сейчас обговариваются вопросы брака. Тисса против, Рина, это ее дочка, тоже против, но что они могут сделать? Две женщины в чужой стране? Шли-то замуж, так медовые булки сулили, а надкусили – прослезились.
А кто орал-то? Так второй зять. Они с дочкой рядом живут, могут присмотреть за бабушкой, и что не нравится ни дочке, ни ее мужу, так это желание Аликсы оставить наследство внучке. Мало ли как там повернется, а тут хоть будет где голову преклонить. Не нравится им и то, что мать посылает дочери немного денег каждый месяц, и… Да много чего. Вот и возникают скандалы. А уж сейчас, когда Аликса, упав на улице, сломала шейку бедра и оказалась полностью беспомощна…
Я слушала, вздыхала и сочувствовала. Трясовицу могут вылечить только маги жизни. Если ее дочь приедет, я попробую помочь, но правду-то сказать нельзя. А вот самой бабушке…
– Вы спите. – Я погладила ее по сухонькой руке. – Поспите, я больше к вам этого типа не пущу, пусть он хоть трижды зять. А когда проснетесь, все будет лучше. Намного. И нога пойдет на поправку, и самочувствие улучшится.
– Добрая ты душа…
Я? Да не добрая я. Просто ее очень жалко…
Постепенно Аликса задремала, и я принялась изучать болезнь. М-да, от старости лекарства нет. И магия жизни тут не поможет. Кости хрупкие, резерва у тела, считай, нет, на два-три года хватит, но и только. Предупредить, что ли? Посмотрим по ситуации.
А пока…
Крохотные золотистые искры скользили с пальцев, впитывались под сухую старческую кожу, и та светлела на глазах. Кое-где разгладились морщины, кое-где исчезли пятна – это побочный эффект. Главное происходило внутри. Очистились сосуды, ровнее застучало сердце, изрыгнули лишнюю гадость почки, чуть крепче стали старые кости, да и перелом принялся активно срастаться. Дней двадцать – и можно бегать.
Чудо? А ты не признавайся.
Я положила себе зайти дней через десять и еще подлечить бабушку. Жалко ее. Просто – жалко. Даже если одна дочь выросла дурой, а другая стервой, ей-то не легче…
К обеду я успокоилась настолько, что уже размышляла о сотрудничестве с Короной. Что-то могу уступить я, что-то уступят мне. До определенного предела, но Раденоры – не дураки. Договоримся.
И когда на мое плечо легла чья-то рука, я даже не вздрогнула.
– Поговорим, дорогая невеста?
А вот голос заставил дернуться и резко обернуться.
Совсем рядом буравил меня жабьими глазками барон Артау. Еще месяцем раньше я стала бы паниковать. Днем раньше я бы занервничала. Но после беседы с канцлером я была настолько усталой, что на экс-жениха просто ничего не осталось. Я не вздрогнула, не дернулась, не вскрикнула, лишь подняла брови.
– Простите… сударь?
Голос – и тот был смертельно усталым. Какой там ужас – на эмоции сил не оставалось.
– Прекрати разыгрывать комедию, девчонка! Ты знаешь, кто я!
– Уберите руку, – ледяным тоном произнесла я, переводя взгляд на толстые пальцы. Страха не было, одно омерзение. И этого я когда-то боялась? Этого существа? Как… нелепо! – Или я позову стражу, и вас отсюда выкинут. Это Раденор, здесь мужчины не ведут себя как животные!
– Зови, – хихикнул барон. – Думаю, нам найдется, о чем поговорить…
Долго я не размышляла.
– Стра…
Крик оборвался на полуслове. Барон зажал мне рот и втолкнул в первую попавшуюся дверь. Темного крабом! Другое место он выбрать не мог? Это оказалась комната, отведенная храмовнику. А когда обещал приехать герцог Моринар? Сегодня? Завтра? Эх, вот бы сейчас… Было бы красиво, как в сказке.
Увы, жизнь моих мечтаний не учитывала.
Пальцы разжались, меня толкнули в глубь комнаты, я пролетела пару шагов, но на ногах устояла, извернулась кошкой и выпрямилась во весь рост. Невеликий, но и барон не намного выше. Мне хватит.
– Вы, любезнейший, с ума сошли? – холодным тоном поинтересовалась я. – Какая невеста? Да вы вообще в своем уме? Вы кто такой?
Уверенность барона поколебалась, но не сильно.
– Ты отлично знаешь, кто я такой!
– Простите, не знаю.