Мы переглянулись с баронессой, и та крепко стиснула мне руку.
– Спасибо, госпожа Ветана.
– Тойри.
– Спасибо, Тойри.
Все я понимаю. Дура я, и дурее еще поискать, и не найти по Алетару. Вот кто меня за язык тянул? Чего я сорвалась? Мое дело простое – лечить людей и жить спокойно. Год, два, пять… Пока не стану совершеннолетней или не выйду замуж. А вместо этого я принимаюсь показывать зубы и когти. А это хорошо делать, только если ты – волк. А я-то далеко не он. И что на меня нашло?
Теперь граф наверняка захочет свести со мной счеты. Если посчитает возможным марать руки.
Вот оно! То, что меня разозлило!
По рождению я стою выше баронессы. Если на то пошло, не я должна ей кланяться, а она мне. А ко мне относятся… Да как к лекарке из Желтого города и относятся. Талантливой, неглупой, но – и только. А в остальном – дешевая девица. Предложи побольше – и спектр услуг расширится.
Чувство собственного достоинства? У девицы с помойки?
Смешно…
Но я-то не с помойки! Я пришла туда, чтобы спрятаться, но по рождению я стою не ниже того сопляка, которого сегодня лечила от последствий его же глупости.
И вот возникает противоречие между ролью и сущностью. В первый ли раз? Я подумала, прислушалась к себе. Кажется, не в первый. Плохо, очень плохо. А что делать будем? Разбираться надо. Что есть роль, что есть сущность. Дешевая девица – роль. Лекарка? Дар или проклятие, вот уж не знаю. Моя сущность, иначе и не скажешь.
Но раньше такого не возникало?
А раньше все и было иначе. Благородная дама, которая помогает травнице, обучаясь тому, что будет полезно для ее семьи и детей. Как вышиванию или пению. Ее принято благодарить, относиться уважительно, и уж никоим образом не смотреть сверху вниз. Но сейчас-то все не так! Я по привычке жду одного, получаю совсем другое и злюсь! На себя, на больных, на жизнь… так нельзя.
А как можно?
Что мне с этим делать? Я ведь долго так не продержусь, это хорошим не кончится. Но как мне быть? Все усугубляется еще и моим одиночеством. Позволю себе прогнуться – сломают. Одинокой девушке вообще намного сложнее выжить, это я понимаю. А слишком гордая может вообще умереть. Очень быстро. И очень больно.
Так делать-то что?
Ответа не было. Ладно, я еще это обдумаю.
Обещаю.
То туда, то сюда… Время пролетело незаметно. Криталь пару раз приходил в себя, попил бульона и уснул. Баронесса была счастлива, но не спокойна. И вечером встретила меня, как королеву не встречала бы. Не хватало только выстроившихся в прихожей слуг.
– Госпожа Ветана! Кришу чуть полегче! Он меня узнал, а вчера только бредил.
Я взяла женщину за руку.
Ладно. Стерва, дура, высокомерная зараза, не обладающая и каплей вкуса, но сына-то она и правда любит. И ей сейчас очень тяжело. Я точно знаю, что происходит, а она может полагаться только на мои слова и сомнительный опыт. Как же родственники больных беспомощны перед лекарями! Поэтому стоит ее утешить.
– Все в порядке, госпожа баронесса.
– Алис. Для вас – просто Алис.
– Все в порядке, госпожа Алис, – тихо утешила я ее. – Обещаю, от этой глупости ваш сын не умрет.
– Почему вы так говорите, госпожа Ветана?
– Потому что вызывать на дуэль заведомо более сильного противника – вредно для здоровья. Вы меня понимаете?
Баронесса понимала. Вздохнула.
– Да. Стоит его пристроить в гвардию. Командующий, герцог, давний знакомый нашей семьи. Он согласится принять мальчика.