Я вздохнула и принялась успокаивать баронессу. Сильно ж она сына любит… И опасения ее понятны. Но как, не раскрывая инкогнито, убедить женщину, что ее сын в безопасности?
День прошел более-менее спокойно.
Одна рана на лбу не в счет. Три вызова к баронессе – наоборот. Бесполезных вызова. Лучше б я у нее оставалась, чем вот так гоняться. Хотя не настолько уж и бесполезных.
Первый вызов был откровенно зря – служанка неудачно попыталась дать барону отвар, жидкость пошла не в то горло, парень подавился, закашлялся чуть ли не до рвоты, а поскольку в себя он пока не приходил, картина была страшноватая. Так что баронесса послала за мной слугу с лошадью. Я прибыла на место. Но все дела свелись к тому, чтобы вытереть больному лицо, прослушать легкие – и вздохнуть. Все в порядке.
А вот второй вызов…
Криталь пришел в себя и попросил поесть. Баронесса приказала налить сыну горячего бульона и вызвала меня, чтобы я сказала, что ему можно.
Бульон я разрешила. И даже размочить в нем несколько тоненьких сухариков, но не более того. Завтра можно будет ввести кашу, а сегодня – осторожно. Желудок у больного еще слабоват.
Я как раз собиралась обратно, когда…
– Вон отсюда, негодяй! Как вы посмели сюда прийти?!
– Баронесса, прошу меня простить…
Мужчина, который отступал от баронессы, выглядел настоящим аристократом. Высокий, светловолосый, сероглазый, с аккуратно подстриженными усами, выше меня почти на полторы головы, в дорогом костюме и при шпаге.
– Я пришел узнать, как себя чувствует Криталь. Если в этом есть необходимость, я привезу к нему придворного мага.
– После того как вы чуть не убили моего сына, вам еще хватает наглости смотреть мне в глаза?! – задохнулась баронесса. – Граф, покиньте мой дом немедленно!
Ах, так это граф Реньи? Тот самый?
Я вгляделась более пристально. Низкий лоб, жесткие складочки у рта, губы, готовые сложиться в глумливую ухмылку, – я очень хорошо представляла, как он отпускает циничное замечание о какой-нибудь женщине, а Криталь, не в силах выдержать позора, хватается за шпагу.
И знала ведь, что лучше не лезть. Но – не удержалась.
– Госпожа баронесса, все в порядке.
– Госпожа Ветана! – обрадовалась мне, как родной, баронесса.
– Госпожа? – смерил меня взглядом граф. Да так, что я словно бы увидела со стороны и платье из дешевой ткани, и грубые швы, и туфельки, купленные за двенадцать медяков, и руки с коротко остриженными ногтями, и небрежно заплетенную косу. Не знаю, чего хотел добиться граф. Смущения? Растерянности? Уж точно не ответного откровенно брезгливого взгляда.
– Госпожа баронесса, это и есть тот господин, который ранил вашего сына?
– Да, госпожа Ветана.
– Это славная победа, – усмехнулась я. – Полагаю, что после такого опасного противника, как Криталь Верандуа, господин граф отправится на новые подвиги? Отнимать цветы у девушек и игрушки у детей?
Мужчина побагровел. Некоторые блондины краснеют ровно, а этот пошел некрасивыми пятнами. Но постарался меня проигнорировать и обратился к баронессе:
– Если с вашим сыном все в порядке…
Уши у него предательски горели. А вот баронесса разыграла все будто по нотам.
– Госпожа Ветана, я вас очень прошу, если господин граф когда-нибудь встретит достойного противника, не соглашайтесь его лечить! За мои слезы и слезы тех матерей, детям которых не повезло.
– Даже и не знаю, кто сможет стать достойным противником для такого блестящего кавалера, – усмехнулась я. – К сожалению, госпожа баронесса, доля лекаря безжалостна. Мы обязаны оказывать помощь даже последней твари.
Этого господин граф уже не вынес. Рванул воротник и вылетел вон.
Я посмотрела ему вслед со странным удовлетворением. Понимаю, что нажила врага. И понимаю, что это опасно.
Плевать! Когда опытный бретер вызывает сопливого мальчишку на дуэль по надуманному поводу… Убить за такое мало! Могла бы – так и сама бы!