– Смотри! Почти Беська! – обрадовалась Малена.
И попробовала подойти к одной из кошек.
Серенькой, зеленоглазой, с острой умной мордочкой… как знакомятся с кошками?
Надо подойти. Потом протянуть руку, чтобы ее высочество обнюхала ваши пальцы, а уж потом, если она решит, что вам можно доверять, – попробовать ее погладить. Так Малена и поступила.
Опустилась на одно колено, протянула руку, и кошка милостиво приняла ее. Подумала пару минут, а потом врубилась головой в ладонь. Малена рассмеялась и принялась чесать котейку под подбородочком.
Идиллия.
– Я вижу, вы понравились Марии?
Мария-Элена даже не сразу сообразила, о чем речь. А потом поняла и улыбнулась.
– Так мы еще и тезки? Поверьте, симпатия взаимна.
Сегодня она была в «промежуточном» облике. Сильно страховидлу из себя делать не стоило, но волосы она зачесала нарочито гладко и платье выбрала попроще, а сверху накинула серую шаль. Если что – снимет, а пока – серенькие мы, скромненькие, незаметные…
Ага, волки.
Или вот такие милые киски.
Ай!
Кошка, поняв, что чесалка отвлеклась, не долго думая, цапнула герцогессу за палец – и опять подставила подбородок.
– Ах ты свинюшка, – возмутилась Мария-Элена и в качестве страшной мести сгребла пушистину в охапку. Сиди теперь на руках, вот!
Кошка не возражала. Архон – тоже.
Реонар Аллийский оказался симпатичным моложавым мужчиной лет шестидесяти. Невысокий, седоволосый, кареглазый, из тех мужчин, которым женщины до смерти глазки строят – не принципиально, чьей смерти. Они того стоят.
Сколько же в нем было жизни! Сколько огня!
«Читай он проповеди среди каннибалов – к концу лекции получил бы убежденных вегетарианцев», – припечатала Матильда. И Мария-Элена была с ней согласна.
«Тильда?»
«Да?»
«Поговоришь с ним?»
«А сама?»
«Архон… я не могу. Это просто вбито…»
Матильда поняла подругу. Когда ты воспитываешься в монастыре, в тебя каленым железом впечатывают уважение к церковным иерархам, иначе там не выживешь. Но сейчас им надо торговаться и договариваться, а если Малена будет смущаться – как это сделать?
Никак.
А вот Матильда может, ей на все чихать, кроме потрясающего обаяния этого человека. А потому…
– Благословите, отче.
– Да пребудет в твоей душе мир, дочь моя.
– Извините, что колени не преклоняю, – внезапно глаза герцогессы заискрились смехом, – подозреваю, что моя тезка мне этого не простит.