Нателла несла поднос, на котором были миска с ледяными кубиками, графин с водой и стакан. Ну и так, по мелочи. Салфетки, влажное полотенце, валерьянка…
– Малечка, вот, попей воды.
– Б-благод-дарю…
Малена чувствовала себя отвратительно, руки дрожали, а зубы стучали о край стакана. Пошел адреналиновый откат, и девушку затрясло. Давид стянул плед с кресла и укутал ее.
– Вот так, пей медленными глотками.
– Я в поряд-дке, – прозаикалась Малена. Странно, но ей не поверили. Впрочем, герцогесса постепенно приходила в себя.
– Мне надо извиниться перед вашими родителями за эту безобразную сцену.
– Ты в ней не виновата. А если кому и надо извиняться – так это Анжелке. Вот гадкая тварь, – сморщила нос Нателла. – Дэйви на ней не женится, надеюсь, и поделом стервозе.
– Дэйви? – выцепила Малена.
Давид потупился.
– Так меня называют в кругу семьи.
– Мне нравится. Намного лучше звучит, чем Додик.
А Антон отвернулся. Ну и наплевать на него. Герцогесса Домбрийская не унизится до влюбленности в труса.
А все равно больно. И Малена знала, что болеть будет еще долго.
– Вот и чудненько. Ты, считай, почти член семьи…
Малена открыла и глаза, и рот. И чудом не уронила стакан.
– Я?!
Нателла поглядела на брата:
– Эм-м-м… Малена, а ничего, что Давид при всех назвал тебя своей невестой?
Ответом брату и сестре было выражение самого искреннего изумления. Кем, простите, назвал? А ее спросить никто не хочет?
Нателла поняла, что где-то ошиблась, кашлянула и поднялась.
– Извините. Я сейчас вернусь.
Дверь и в этот раз не скрипнула. Малена поглядела на Давида.
– Я что-то пропустила?
Редкое зрелище – смущенный господин Асатиани. У него даже уши покраснели.
– Я… ты выйдешь за меня замуж?
Малена даже головой помотала.
– Давид, ты с ума сошел? Ну кто ты, а кто я?
– Кто ты – весь город завтра знать будет.
Малена хмыкнула.