Верный, надежный…
Уходит.
Даже про себя Барист не мог произнести страшного слова.
Умирает.
Только здесь, в комнате, где остро и зло пахло травами, где горящие свечи подчеркивали смертную печать на лице друга, где бормотал молитвы служитель и сидела, глядя в стену, Мария-Элена, он смог произнести это слово.
Да. Варсон умирает.
Малена порывисто встала ему навстречу.
– Успел…
– Да. Он не приходил в себя?
Малена покачала головой:
– Пока – нет.
– Пока?
– У лекаря есть средство. Мертвого поднимет на пару минут, потом, правда, – все. Но думаю, вам и эти минуты важны. Мне выйти?
Барист покачал головой:
– Нет. Какие уж тут секреты… – И уже лекарю: – Действуй.
– Минут пять обещаю, потом точно все. Организм ослаблен болезнью, может, пригласить служителя?
Барист покачал головой:
– Ни к чему. Итак?
Лекарь присел на кровать рядом с умирающим, ловко приподнял ему голову. Зелье полилось внутрь, Варсон поперхнулся, закашлялся и… открыл глаза.
Лекарь вылетел за дверь.
Что бы тут ни говорилось – ему ни к чему. Ни знать, ни слышать…
Варс открыл глаза.
Над ним парило лицо Бариста Тальфера.
– Рист…
– Варс, послушай меня. Ты пришел в себя буквально на минуты, потом опять потеряешь сознание. Что ты узнал? Кто тебя ранил?
Варсон вздохнул. В груди поселилась боль, но… надо было говорить. Надо.
И он рассказывал.
О колдунье с улицы Могильщиков, к которой ездит принц, о домике на окраине, о слуге, о бабах, которые туда бегают… Больно было – до ужаса, но Рист должен знать. И, наконец, главное.
– Тарейнский, Рист. Это Трион…
Голова мужчины откинулась на подушку.