– Да уж. Хорошо, что не породнимся, от такого помощи зимой попросишь – к осени получишь.
– Точно не породнитесь?
Рид покачал головой:
– Не хочу. Понимаю, что не виновата Шарлиз, но – не хочу! Убивайте, а я в постель с ней лечь не смогу. Даже ради блага государства.
Артан и не подумал уговаривать.
– Заберешь ее с собой?
– Куда ж я денусь?
– В столицу? – предположил Иллойский. – Или есть еще варианты?
Рид скривился.
– В столицу…
А там праздники, чествования… домой хочется. А не получится.
– Я, наверное, дня через два и поеду в Равель. И девчонку с собой возьму, оттуда уж сама до отца доберется.
– Свита у нее…
– Степняки, – спокойно махнул рукой Рид. – Полукровки, думаю, из личной гвардии кагана.
– Что?
– Есть у них такой обычай. Отдавать детей в гвардию кагана, своего родного обычно жалко, а вот от рабынь… кто их там считает?
Артан задумался.
– И ты, зная это…
– Оставил их в живых? В крепости? При Шарлиз?
При каждом перечислении Артан кивал, и Рид махнул рукой еще раз.
– Знаю. Но у них свой кодекс чести. Думаю, каган приказал им оберегать девчонку. Если сейчас всех этих людей от нее забрать – начнутся скандалы. Сделать они ничего серьезного не смогут, из башни-то, и приглядывают за ними как следует, но… тебе скандалы нужны?
Артан подумал.
Действительно, глупо как-то переживать из-за четырех степняков, когда их…
– Степняков было тысяч тридцать. Где-то тысяч десять мы перебили, еще тысяч шесть, по первым подсчетам, в плену. Остается четырнадцать тысяч.
– Думаешь, догоним?
– Думаешь, удрали? – в тон Торнейскому осведомился Артан.
– Уверен. Даже ради добычи не остановятся. Каган погиб, сражение проиграно, остается сделать то, к чему они и привыкли, – удирать на всех парусах. А нам – чистить территорию, чтобы случайно кто не затерялся по дороге.
– Что с пленниками делать будем?
Интересовался Артан исключительно ради очистки совести. Рид отвечал так же.
– Пусть отстраивают, что порушили. Потом с Дораном то же самое, и Интару пусть почистят. И в Равеле работ хватает. А потом пинка под зад – и в Степь. Кто жив останется.