– Я люблю, – просто произнес Даниэль.
– Поэтому ты еще и жив.
– Я жив потому, что Юля может не перенести моей смерти, – ехидно уточнил вампир.
– Хорошо, что ты так трезво оцениваешь ситуацию… в кои-то веки, – не остался в долгу Мечислав. – Итак. У нас было желание – причем с обеих сторон, была связующая вас кровь, а силу Юля вложила свою. Этого хватило. Дальше все получилось не через мозги, а через другое место, – не удержался от гадости вампир.
– Завидно, что ли? – влезла Надюшка.
Мечислав ответил ей взглядом и гримасой, достойными снежного короля.
– Чужой дури не завидуют.
– Хватит препираться, – не выдержала я. – Мечислав, скажите, теперь я больше связана с вами или с Даниэлем?
– Со мной, кудряшка.
– Почему? Я ведь люблю Даниэля?
– Моя власть больше и я старше. Не говоря уже о том, что моих Печатей две, а Даниэль поставил тебе только одну. Ему останутся рожки и ножки.
– А если Даниэль поставит мне Вторую Печать?
– Если у него хватит сил. Чисто теоретически – у фамилиара не может быть двоих хозяев. Сознание человека не способно вместить их Печати. Оно просто разрушится.
– Мое пока не разрушилось.
– Ты получила три Печати, но никак не восемь.
– М-да, проводить этот эксперимент дальше мне не хочется.
– Тем более что в качестве подопытного кролика выступаешь ты, а не дядя Ваня почтальон, – заметила Надя. – Или тебе уже своя шкура не дорога? Христос воскрес? Но ты-то фиг воскреснешь.
Я сверкнула на нее глазами.
– Надя, я не маленькая. Сама понимаю. Итак, эти ваши три чертовых Печати останутся на мне на вечные времена?
– Боюсь, кудряшка, что это необратимо. Разве что кто-то из нас троих погибнет.
От одной мысли меня передернуло. Потерять Мечислава? И никогда не увидеть больше этих зеленых глаз? Невозможно! Но потерять Даниэля?! Высшие Силы! НЕТ! Я сделала несколько шагов вперед, опустилась на ковер и прижалась щекой к колену Даниэля. Вампир осторожно приподнял мое лицо за подбородок – и попытался посмотреть мне в глаза. На этот раз я не отвела взгляда. Да, я злюсь на него, я обижена, но от одной мысли, что я могу потерять его, мне становится настолько жутко, что все чувства, кроме любви, растворяются и тонут в озере страха. Холодный вопящий ужас взмыл во мне, и я скрыла его под маской ехидства.
– Вы меня очень утешили.
Мечислав смотрел на нас с тем же безразличным кукольно-барбиным выражением. По его лицу нельзя было ничего понять, но меня и не волновали его чувства. Рука Даниэля скользнула по моему плечу, потянула, приподняла – и я оказалась у него на коленях, прижалась всем телом и как-то уютно положила ему голову на плечо.
– Я не собирался тебя утешать, кудряшка.
– А нельзя все эти Печати снять, как порчу или сглаз?
Надя решительно не давала забыть о себе. Мечислав чуточку устало посмотрел на нее.
– Наденька, это ведь не фирменная наклейка на очках, которую можно отлепить или прилепить заново. Печати ставятся раз и навсегда.
– И никто не пробовал их снимать?
– Нет. Зачем?
– Ну, вот если получается, как у Юли…