Да, никто его не оповещал. Но…
Юрий Долгоруков, как настоящий князь, не мог приехать на войну без обоза. И оказалась в нем одна очень красивая холопка с приятным голосом. Очень уж любил старый черт, когда та ему по вечерам Библию вслух читала. И только Библию, а то ж! Как вы могли подумать что-то еще, он же до блуда никогда не опустится, правда?
Благородному князю невместно!
А вот холопке… захотелось девушке, чтобы ее талант чтицы оценил и молодой красивый казак. Ну и…
Казак-то оценил, от нее и узнали о планах Юрки. Иван-то надеялся все уладить миром, но куда там! Князь пошел в амбицию, сначала не отпустил их на зимние квартиры, а потом…
Потом и история с девицей раскрылась. Долгоруков рогов не простил. Девку отдали обозникам, князю нашли новую чтицу, а казаки попали как кур в ощип.
Иван решил бежать. Их и так собирались разменять, так чего терять? Все-таки отношение к казакам было… своеобразное. Вроде бы и православные, а все ж не свои, ой, не свои…
Так вроде и предать их не за грех.
С бегством же… могло повезти. Могло – не повезти. А если может, то и не везет и не едет.
Теперь, по логике вещей, можно было ждать пары побед от Долгорукова, пары побед от Яна Казимира – и предложения перемирия. Там Ежи Любомирский воду хорошо помутил, остальная шляхта поняла, что они здесь тоже не хвост собачий, Вишневецкие, Собеские, еще кое-кто…
Одним словом, казаки пошли разменной монеткой, от чужих ушли, а свои их и догнали…
Это Софья и объяснила Фролу. Точнее, объяснял Алексей. А вот Степану Софья собиралась писать сама, пусть Лешка подпишет…
От размышлений ее отвлекла скрипнувшая дверь.
– Кто там?
– Сидишь, выскочка?
Софья пригляделась к ночной гостье и без особого удивления узнала в ней царевну Марфу. Ну, тут все ясно. Татьяна уехала, ее не берут, одиноко, тоскливо, заняться нечем, мозгов не хватает, зато дури и злости – выше ушей. Да и возраст такой… тринадцать лет, это в двадцать первом веке сопливое детство, а здесь уже вполне себе юность. Замуж выдавать можно, да не выдадут, вот и бесится девка. А вот что с ней делать?
Драку устроить?
Софья мелковата была для драки. Может, она и справится с незваной гостьей, но шум поднимется, слуги прибегут, Марфе-то что, а Софью могут и в Кремле оставить, если Лешка не отстоит. А может и не получиться. То есть…
Если бить – то наверняка. И в горло, чтобы не шумела.
Хорошо, что служанок здесь с Софьей нет, стены толстые, а покои на отшибе. Терем царевны Татьяны, который пока еще не заняло бабское царство.
А потому…
Софья схватила сестру за руку, резко рванула на себя, подставила подножку – и когда та влетела в комнату, крепко приложившись плечом об кровать, захлопнула дверь.
– Тебе чего тут надобно?
– Ты! – Марфа злобно блеснула глазами. – Ты на меня руку подняла, да я ж тебе!
– Да ничего ты мне. – Софья стояла спокойно, но под рубашкой каждая мышца ее тела дрожала от напряжения. Дикого, почти непосильного.
Она еще соплюшка, и десяти лет нет, да и мелковата она для своего возраста. А Марфа – крупная, неуклюжая, отъелась на кремлевских харчах…
И все же кричать нельзя, а как с ней сладить без крика?
Но если кинется – придется бить без всякой жалости. Вынести коленный сустав, оглушить… а вот где она дальше окажется?
– Я тоже царская дочь! И угрожать мне не смей.
– Я… а я тятеньке скажу!