Умница растет.
Наследник…
Государь всея земли православной.
Разговор с отцом вышел у Алексея нелегким. Хоть и были рядом Софья, Анна и Татьяна, последнее время начавшая симпатизировать казакам, но основная нагрузка упала на плечи мальчишки.
Вечером, поздно, когда удалились все остальные, когда Лешка посмотрел на отца и попросил разрешения тетушкам да сестренке остаться – мол, у меня от них секретов нет, Алексей Михайлович кивнул и пригласил ребенка в свой кабинет.
Красивый, весь в золоте… Лешка не мог не оценить, насколько у него удобнее.
Золота нет, так оно и не надобно, и оружие дорогое по стенам не развешано, так и на кой оно в кабинете? Перья саблей точить?
Зато у него все просто, полки вдоль стен, на них свитки и книги, все по делу, ничего лишнего нет, но нет и ненужного. Стол только великоват, но это на вырост.
– Когда-нибудь все твое будет, сынок… – неправильно понял интерес сына Тишайший.
– Тятенька, проживи еще сто лет! – тут же отреагировал мальчишка. – Чем позже я шапку Мономахову надену, тем больше поживу спокойно.
Тишайший только усмехнулся. Не без того, ой, не без того…
– Умен ты, сынок, не по годам. В Кремль обратно не хочешь?
– Нет, батюшка. Здесь уж ты бояр гоняй, а я у себя в школе буду тебе помощников растить.
– Мне ли? А то и себе?
– Земле православной, государь. Ей, родине-матушке, и только ей. А то ведь кого ни возьми, никто Руси не служит, всяк себе урвать пытается. Дедушка мой, Милославский, сколько раз бит был, народом ненавидим, а все хапает, словно на тот свет с собой унести собрался.
– Да-а, сынок, мне бы в твои годы так рассуждать. А об Илье ты зря так, он человек полезный…
Чего стоило Алексею проглотить ехидное: «Не все то полезно, что в душу полезло», – только он знал. Но проглотил и невинно улыбнулся.
– Тятенька, ты бы передал ему, что ежели хочет он что узнать, так пусть у меня и спрашивает, а не подсылов шлет?
– А шлет?
– А то как же, тятенька. Пытается понять, где с моей школы себе кусок урвать можно.
– И где же?
– Ему пока то неведомо.
– Умен ты, Алешка, умен. Женить тебя скоро будем, вот что…
Алексей на минуту даже опешил от такого предложения, хотел возразить, но потом вспомнил Софью. Лучшее, что он мог сейчас сделать…
– Это дело важное, тятенька, все обдумать надо. Ты ведь со мной посоветуешься, как время придет?
Алексей Михайлович только головой покачал.
– Как же иначе, сынок. Тебе жить, но тебе и государством править. Так что выбирать будем…
Алешка улыбнулся отцу и перешел к делу.
– Батюшка, так что мне казакам ответить?
– Скажи, что несправедливых решений Долгоруков не принимает. Ежели решил казнить, значит, за дело.