Юноша прошептал что-то Чудакулли на ухо, и тот откашлялся.
– Вообще-то, мне напомнили, что сегодня самый короткий день в году, – признался он. – Тем не менее это никак не противоречит сказанным мною словам, хотя я обязан поблагодарить коллегу за его неоценимую поддержку и постоянную готовность исправить мелкие, пусть даже совсем незначительные неточности. Я удивительно правдивый человек, сэр. Слова, произнесенные на заседаниях университетского совета, не считаются.
– Я ИМЕЛ В ВИДУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В ЦЕЛОМ. Э-Э… ЛЮДИ ПОСТОЯННО ГОВОРЯТ ВСЕЛЕННОЙ, ЧТО ОНА НЕ ТАКАЯ, КАК ЕСТЬ.
– Ну, люди много чего говорят, – пожал плечами Чудакулли. – Кстати, а почему ты в это ввязался?
– КТО-ТО ДОЛЖЕН БЫЛ ЗАМЕНИТЬ САНТА-ХРЯКУСА. ЭТО БЫЛО ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМО. БОГА ДОЛЖНЫ ВИДЕТЬ, В БОГА ДОЛЖНЫ ВЕРИТЬ. ДО РАССВЕТА ВЕРА В САНТА-ХРЯКУСА ДОЛЖНА ВОЗРОДИТЬСЯ.
– Зачем? – спросил Чудакулли.
– ЧТОБЫ ВЗОШЛО СОЛНЦЕ. – Волшебники от удивления открыли рты.
– Я ШУЧУ КРАЙНЕ РЕДКО, – заверил их Смерть.
И в этот самый момент раздался ужасный вопль.
– Кажется, я узнал голос казначея, – поморщился Чудакулли. – А он так хорошо себя вел.
Причина казначеева вопля валялась на полу казначеевой спальни.
Это был мужчина, и он был мертв. У живого человека не может быть такого выражения лица.
Первыми сюда прибежали другие волшебники, и Чудакулли едва пробился сквозь плотную толпу.
– О боги, – сказал он. – Ну и рожа! Похоже, он умер от испуга. Что случилось?
– Насколько мне известно, – ответил декан, – казначей открыл шкаф и оттуда вывалился он.
– Правда? Вот уж не думал, что нашего беднягу-казначея можно так испугаться.
– Нет, аркканцлер. Из шкафа выпал труп. Казначей стоял неподалеку в уголке, и на лице его застыло привычное выражение легкой контузии.
– Ты в порядке, старина? – спросил Чудакулли. – Вычисли-ка мне одиннадцать процентов от тысячи двухсот семидесяти шести.
– Сто сорок и тридцать шесть сотых, – мгновенно ответил казначей.
– В полном порядке, – с облегчением произнес декан.
– Не понимаю, с чего ты это взял, – пожал плечами заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Если он умеет быстро считать, это еще не значит, что все остальное в полном порядке.
– В остальном нет никакой необходимости, – возразил Чудакулли. – Он должен только считать. Бедняга слегка сбрендил, но я читал о таких случаях. Он один из этих, трудитов-идиотов.
– Эрудитов-идиотов, – терпеливо поправил его декан. – Их называют эрудитами, Чудакулли.
– Ну и ладно. Такие ребята способны мигом ответить, каким днем недели было первое июня сто лет назад…
– …Это был вторник… – тут же заявил казначей.
– …Но не могут самостоятельно завязать шнурки на своих ботинках, – продолжал Чудакулли. – Кстати, что делал этот труп в шкафу казначея? Только не надо говорить «ничего» или отпускать другие, не менее безвкусные шутки. Трупов в шкафах мы не находили со времен аркканцлера Баклби.
– А мы ведь все предупреждали Баклби, что замок слишком тугой, – вспомнил декан.
– И зачем вообще казначей полез в шкаф, да еще в такое время? – спросил Чудакулли.
Волшебники тупо заулыбались.
– Мы играли в… «сардинки», аркканцлер, – признался наконец декан.