Читать книгу «Кавказ: земля и кровь» онлайн.

Между тем Шамиль собрал горцев на Белгатойских высотах, откуда они обстреливали лагерь. Было совершенно очевидно, что позиция неприятеля значительно удобнее и выигрышнее, поэтому главнокомандующий собрал военный совет, «на котором после долгих и шумных прений положено было: отрядить часть войск сего же числа на Белгатойские высоты, прогнать оттуда горцев, преследовать их, сообразуясь, как укажут обстоятельства, и потом возвратиться обратно в лагерь; операцию эту произвести поручено генерал-майору Лабынцеву»^[163].

Операция у аула Белгатой принесла временную победу; оттеснив горцев и предав огню хутора Белгатоя, отряд вернулся в лагерь. У многих было мрачное настроение — снова погибшие и раненые, а взамен несколько сожженных домов и небольшая передышка в перестрелке с противником. Уныние на солдат навели не сами потери, к которым уже так привыкли кавказские войска, а убеждение в их бесполезности. Когда отряд возвратился в лагерь, горцы снова заняли левый берег реки Аксай. Их сравнивали с роем мух: их согнали, они разлетелись, а минуту спустя снова на том же месте. Многие участники событий высказывали мнение, что прогнать неприятеля следовало, но было ошибкой, заняв высоты, не закрепить их за собой.

8 июля были преданы земле все погибшие, по ним отслужили молебен и панихиду. В это время начала меняться погода, лил дождь со снегом: «…холод увеличивался… и, дабы окончательно не замерзнуть, солдаты рыли ямы, в которых теснились по 3 человека: одна шинель служила матрацем, две другие — одеялом»^[164]. Эти погодные условия самым неблагоприятным образом сказались на событиях 10 и 11 июля.

Отряд выполнил поставленную перед ним задачу, заняв Дарго, в Андии и Дарго развевалось русское знамя, но о покорности племен Дагестана и Чечни говорить было рано.

Положение отряда гр. Воронцова становилось критическим. Многие обозы с провиантом были отбиты неприятелем или потеряны в горных ущельях. Оставаться в Дарго было незачем и опасно: аул стал ловушкой. К тому же кончался провиант, перевязочные материалы, корм для лошадей и боеприпасы. Возвращаться по старой дороге было невозможно — такое продвижение горцы сочли бы отступлением и предприняли бы все усилия для того, чтобы уничтожить отряд русских. Оставался один путь — продвигаться вперед по направлению к Герзель-аулу.

Транспорт с продовольствием должен был прийти в Дарго 9 или 10 июля. Было ясно, что через лес колонна не пройдет, поэтому главнокомандующий принял решение разделить отряд на два. Один из них под командованием генерал-лейтенанта Ф. К. Клюге-фон-Клугенау отправить навстречу транспорту с продовольствием: нагрузить ранцы продуктами и боеприпасами и таким образом доставить их в лагерь.

Утром 10 июля в горах показалась колонна провиантского отряда. Отряд генерала Клюге-фон-Клугенау двинулся ему навстречу, но из-за ненастной погоды и завалов, устроенных горцами, он сильно растянулся. Когда авангард под начальством генерала Д. В. Пассека прошел уже большую часть пути, неприятелю удалось захватить обоз, находившийся в середине колонны, и таким образом отрезать арьергард и окружить его. Генерал Е. А. Викторов, командовавший арьергардом, все же отбил атаки горцев и медленно продвигался вперед, но впереди его ожидали новые отряды неприятеля, открывшие непрерывный огонь.

Когда же наконец появилась надежда пробить брешь в рядах неприятеля, генерал Викторов был тяжело ранен. Его солдаты, потеряв два орудия, лошадей и прислугу, сами обратились в бегство. Очевидцы этой трагедии рассказывали, что сильно раненный генерал Викторов, «поверженный на землю и не имея сил подняться, несмотря на просьбы и обещания наградить того, кто бы его взял, оставлен был в добычу неприятелю и тут же им изрублен»^[165].

Потеря большого количества людей и орудий, смерть генерала Викторова и некоторых других командиров, недостаток патронов и снарядов, растерянность генерала Клюге-фон-Клугенау — все это самым плачевным образом сказалось на боевом духе солдат, которые после встречи с транспортной колонной должны были на следующий день возвращаться той же дорогой в Дарго.

С момента, когда авангард отряда, руководимый генералом Пассеком, вышел на поляну, где его ожидал подполковник Юлинг (Гюлинг) с провиантом и боеприпасами, до прибытия туда же остатков арьергарда прошло несколько часов (по разным сведениям, арьергард прибыл к месту в 10 или 11 часов вечера 10 июля). Погода прояснилась, но времени для отдыха почти не было — пока солдаты получали провиант, горцы рубили деревья и строили новые завалы, готовясь к очередной встрече с даргинским отрядом. За ночь к ним присоединились несколько новых групп, и численность их значительно увеличилась.

Утром 11 июля отряд собирался в обратный путь. Авангард снова возглавлял генерал Пассек. Арьергардом командовал раненый полковник Ранжевский. В середине колонны разместились обозы: стрелковые роты защищали ее по ходу справа и слева. Положение отряда осложнялось тем, что он был отягощен провиантом, скотом и боеприпасами. Раненых в последний момент было решено отправить с отрядом Юлинга в Темир-хан-Шуру.

Генерал Пассек с авангардом, как и накануне, вырвался вперед, колонна же снова растянулась на большом расстоянии и стала легкой добычей для неприятеля. Удивительно, что ни генерал Клюге-фон-Клугенау, ни генерал Пассек не извлекли уроков из трагических событий 10 июля, а упрямо продолжали применять раз и навсегда усвоенную тактику.

Эти действия, как известно, привели к гибели генерала Пассека, а генерал Клугенау едва остался жив, потеряв всю свою свиту. Горцы же хотя и теряли в живой силе, но все преимущества были на их стороне: они применили уже испытанную тактику — строили завалы из деревьев, камней, не гнушались использовать для этого трупы людей и животных. Сами же, прячась за деревьями и воздвигнутыми преградами, успешно обстреливали отряд русских. В страшной неразберихе боя отряд потерял почти все продукты, казну, скот и боеприпасы. Тело убитого генерала Пассека было оставлено на поругание, как и тела многих других участников этого трагического похода, прозванного среди солдат «сухарной экспедицией». За два дня — 10 и 11 июля — выбыло из строя 2 генерала, 44 штаб- и обер-офицеров, 1275 нижних чинов, потеряны 3 горных орудия, большинство лошадей с вьюками и разным продовольствием^[166]. В таком виде отряд Клюге-фон-Клугенау прибыл в Дарго; на подступах к аулу ему помогали отбиваться от противника вышедшие на помощь генерал Лидерс и Гурко с тремя ротами пехоты и частью грузинской милиции^[167].

Не получив ожидаемого продовольствия, гр. Воронцов начал приготовления к походу на Герзель-аул. К вечеру 12 июля он был готов к выступлению в составе почти пяти тысяч человек, из которых более 700 были ранены. Так закончилась «сухарная экспедиция» — самое бессмысленное и самое кровавое из всех событий даргинского похода. Сам же даргинский поход закончился только 21 июля: пробиваясь с боями к Герзель-аулу, главнокомандующий потерял убитыми 12 штаб- и обер-офицеров и 282 человека рядовых; ранеными 45 штаб- и обер-офицеров и 733 человека рядовых. Пришедший на выручку гр. Воронцову отряд генерала Фрейтага, без которого спасти остатки даргинского отряда было бы невозможно, потерял убитыми 14 человек и ранеными — 70^[168].

Экспедиция 1845 года в резиденцию Шамиля Дарго ошеломила и ее участников, и современников, и потомков. По официальной оценке военных действий на Кавказе в 1845 г., задача, поставленная перед главнокомандующим гр. Воронцовым, была выполнена: «…как потому, что горцам доказана ныне возможность проникнуть в места, считавшиеся доселе недоступными, так и по той причине, что теперь известно уже, в какой степени заслуживает внимания виденная нами страна и какие пути ведут к ней…»^[169].

За даргинскую экспедицию главнокомандующий гр. Воронцов получил титул князя, многие офицеры — по две-три награды, рядовые, наиболее отличившиеся, награждены Георгиевскими крестами, всем батальонам и подразделениям разных частей были пожалованы Георгиевские знамена. Это была поистине пиррова победа, и ее официальная оценка очень сильно отличалась от той, которую ей давали сами участники экспедиции.

В походе 1845 года участвовали многие будущие известные военачальники и политики: наместник на Кавказе в 1856–1862 гг. и фельдмаршал кн. А. И. Барятинский; главнокомандующий Кавказским военным округом и главный начальник гражданской части на Кавказе в 1882–1890 гг. кн. А. М. Дондуков-Корсаков; исполняющий должность главнокомандующего в 1854 г. перед приездом на Кавказ гр. Н. Н. Муравьева кн. В. О. Бебутов; известный кавказский боевой генерал, начальник Главного штаба в 1866–1875 гг. гр. Ф. Л. Гейден; военный губернатор, убитый в Кутаиси в 1861 г., кн. А. И. Гагарин; командир ширванского полка кн. С. И. Васильчиков; генерал-адъютант, дипломат в 1849, 1853–1855 гг., гр. К. К. Бенкендорф (тяжело ранен в походе 1845 г.); генерал-майор Э. фон Шварценберг; генерал-лейтенант бар. Н. И. Дельвиг; Н. П. Беклемишев, прекрасный рисовальщик, оставивший после похода в Дарго много зарисовок, известный также своими остротами и каламбурами; кн. Э. Витгенштейн; генерал-майор принц Александр Гессенский и другие.

Генерал А. П. Ермолов, живший к этому времени уже 19 лет вдали от Кавказа, писал гр. М. С. Воронцову из Москвы 31 августа 1845 г.: «…Из письма твоего вижу, с какими войска твои боролись затруднениями, с какою превозмогали их твердостью, не ослабевая при поставляемых самою природой препятствиях. Кто мог предусмотреть, что в июне месяце будет мороз до 5 градусов, долженствующий нанести вред войскам и, истребя множество лошадей, уменьшить средства подвоза провианта?.. Ты говоришь, что несколько уже лет войска собирались идти в Андию, где Русские никогда не были. Не знаю кому первому пришла мысль туда проникнуть, но, конечно, не самому дальновиднейшему из наших начальников…» И в феврале 1846 г.: «…Итак, не говоря за себя, чье имя почти уже не вспоминается среди живущих, но за позднейшие времена, скажу, что несправедливо утверждаешь ты, что войска Русские не появлялись там, где были они в прошедшем 1845 году. Частию по самой той дороге, по которой ты шел из Дарго, покойный генерал Розен и генерал Вельяминов переправились через Аксай и далее в селение Веной… Теперь в Москве Бутырский пехотный полк, который, помнится, был даже в Дарго. Оно не имело нынешней знаменитости, ибо не было подозреваемо о Шамиле, и верно его никто не знал. Владычествовал тогда Кази-Мулла…»

Многие из участников похода оставили мемуары и записки, повествующие о пережитых днях экспедиции. Целая серия мемуаров опубликована в течение второй половины XIX и в начале XX столетия.

Кроме личной инициативы, побудительным мотивом к написанию воспоминаний ветеранами Кавказской войны стало обращение к ним присылать свои мемуары наместника Кавказа вел. кн. Михаила Николаевича для публикации в журнале «Кавказский сборник».

Основным источником, значительно дополняющим собственные воспоминания, для многих авторов стал «Обзор военных действий на Кавказе в 1845 году», изданный в Тифлисе в 1846 г. при Генеральном штабе Отдельного Кавказского корпуса. «Обзор» был составлен с высочайшего разрешения и выражал официальную версию похода в Дарго, которая разъясняла позицию правительства и с помощью которой необходимо было успокоить общественное мнение, взбудораженное огромными потерями и ничтожными результатами этой военной экспедиции.

В 1859 г. в журнале «Военный сборник» была опубликована большая статья «Поход 1845 года в Дарго». Она принадлежит Дмитрию Гавриловичу Анучину (1833–1900), военному писателю. Выводы, сделанные им, далеко не всегда совпадают с выводами «Обзора» — это и понятно: прошло 14 лет после даргинской экспедиции, в 1859 г. уже пленен Шамиль, многие действующие лица ушли с арены событий, Кавказская война еще не закончилась, но уже явным стал ее исход.

Даргинский поход занимает одно из первых мест по количеству посвященных ему мемуаров о военных событиях на Кавказе.

В 1864 г. «Военный сборник» опубликовал на своих страницах мемуары бар. Николая Ивановича Дельвига (1814–1870). Дельвиг служил на Кавказе с 1841 по 1848 гг., участвовал в даргинской экспедиции, был ранен; будучи уже генерал-лейтенантом, написал «Воспоминания об экспедиции в Дарго»^[170].

В 70-е годы были выпущены воспоминания Арнольда Львовича Зиссермана (1824–1897), историка Кавказа, современника даргинской экспедиции, опубликованные в журнале «Русский вестник»^[171], Василия Александровича Геймана (1823–1878), генерал-лейтенанта, во время похода в Дарго офицера Кабардинского пехотного полка, впоследствии прославившегося в русско-турецкой войне 1877–1878 гг., и Николая Горчакова, бывшего офицера Куринского егерского полка, в «Кавказском сборнике»^[172].

В 1890 г. «Русский архив» поместил на своих страницах воспоминания бар. Александра Павловича Николаи (1821–1899), бывшего министра народного просвещения, ветерана даргинского похода^[173]. Николаи находился в главном отряде Воронцова. События он описывает и как очевидец, и со слов товарищей; Николаи не пришлось ходить за сухарями, но кровавая развязка двухдневного похода потрясла и его.

Спустя два года в «Южном сборнике» в Одессе вышли небольшие по объему воспоминания генерал-лейтенанта Эйзен фон Шварценберга^[174]; во время даргинского похода он проходил службу в саперном батальоне в чине младшего прапорщика.

Начало XX века ознаменовалось новым всплеском публикаций ветеранов Кавказской войны. В 1903 г. в историческом сборнике «Старина и новизна» помещены воспоминания кн. А. М. Дондукова-Корсакова (1820–1893), генерала от кавалерии, киевского, подольского и волынского генерал-губернатора, главноначальствующего над гражданской частью на Кавказе и командующего Кавказским военным округом^[175]. Во время даргинской экспедиции князь был молодым офицером, получил ранение при взятии аула Дарго. Его мемуары — это не только волнующая картина тяжелых и драматических военных событий 1845 г., но и целая галерея человеческих судеб.

Известный военный историк Б. М. Колюбакин перевел с французского языка и опубликовал в «Русской старине» за 1910–1911 гг. с обширными комментариями мемуары о походе в Дарго в 1845 г., принадлежавшие бывшему командиру 1-го батальона Куринского егерского полка гр. Константину Константиновичу Бенкендорфу (1817–1857), который лечился от тяжелого ранения во Франции и там написал свои воспоминания^[176]. Небольшим тиражом они были изданы в Париже на французском языке. Бенкендорф прошел всю даргинскую экспедицию от начала и до конца (его ранили в бою при Герзель-ауле).

В 1906–1907 гг. Б. М. Колюбакин дважды опубликовал воспоминания «Кавказская экспедиция в 1845 г.». Он предположил, что авторство этих воспоминаний принадлежит Василию Николаевичу Нечаеву (рукопись, купленная им у антиквара, была помечена инициалами В. Н. Н…в). Снабдив текст подробными комментариями, портретами военачальников и командиров-участников похода, маршрутной картой и рисунками, Колюбакин издал воспоминания сначала в «Военном сборнике»^[177], а затем отдельной книгой^[178]. Это издание представляет собой фундаментальный труд по истории даргинского похода. В нем обстоятельно, с разбивкой буквально по дням подробно расписана вся экспедиция, причем автор активно пользовался архивными документами и опубликованными источниками. В заключении он пишет: «Мы не стали властителями тех горских обществ, через земли которых пронеслось русское оружие… удивляться сему не должно, ибо война на Кавказе не может сравниться ни с какой войной в образованном мире…»^[179]

[163] Там же, с. 11. Генерал Лабынцев «имел на Кавказе одну из самых громких боевых репутаций. Это был типичный старый пехотный офицер, — вспоминал о нем полковник гр. К. К. Бенкендорф. — …Вечно не в духе, вечно занятый критикой, фрондер, какие водятся только у нас, с готовым всегда на устах ругательством, Лабынцев являлся блистательным офицером в день боя… Это был поистине Ней Кавказской армии». PC, 1910, № 10. с. 42.

[164] Воспоминания гр. К. К. Бенкендорфа о кавказской летней экспедиции 1845 года. PC, 1910, № 10, с. 282.

[165] Колюбакин. ВС, 1907, № 2, с. 25.

[166] Обзор военных действий на Кавказе в 1845 г. Тифлис. 1846, с. 54 (далее Обзор).

[167] 1845 год. Воспоминания В. А. Геймана. Кавказский сборник (далее КС). Т. 3. Тифлис, 1879.

[168] А.-Д. Г. ВС, 1859, № 5, с. 61.

[169] Обзор, с. 77.

[170] Н. И. Дельвиг. ВС, 1864, № 7, с. 189–230.

[171] А. Л. Зиссерман. Отрывки из моих воспоминаний. PB, 1876, № 4, с. 417–427.

[172] В. А. Гейман. 1845 год. КС, 1879, № 3; Горчаков Н. Экспедиция в Дарго (1845 г.). КС, 1877, № 2.

[173] А. П. Николаи. Даргинский поход. 1845. РА, 1890, № 2, с. 249–278.

[174] Шварценберг, с. 101–110.

[175] А. М. Дондуков-Корсаков. Мои воспоминания. 1845–1846 гг. Часть 2. Старина и новизна. 1903, № 6, с. 41–215.

[176] Воспоминания гр. К. К. Бенкендорфа о кавказской летней экспедиции 1845 года. PC, 1910, № 4–5, 10–12; 1911, № 1–3.

[177] Б. М. Колюбакин. Кавказская экспедиция в 1845 г. Рассказ очевидца В. Н. Н…ва. ВС, 1906, № 11–12; 1907, № 1–4.

[178] Б. М. Колюбакин. Кавказская экспедиция в 1845 г. Рассказ очевидца В. Н. Н…ва. СПб., 1907.

[179] Колюбакин. ВС, 1907, № 4, с. 35.