– Что та женщина хотела от тебя? – последовал закономерный вопрос.
– Убить.
– Для этого незачем тащить в ночь, устраивать разговоры и показательные бои.
– Так вы были там всё время? – удивился я.
Немного удивился. Сил на полноценное удивление не осталось. Сергиус вытащил следующий шип, и я зашипел от боли.
– Нет, но логика и жизненный опыт подсказывают, что к тебе она испытывала особый интерес.
Если Сергиус ничего не слышал, это упрощало дело.
– Она хотела принести меня в жертву.
– Кому?
– Своему богу.
Сергиус замолчал и занялся остальными моими ранами. Которых оказалось неожиданно много. Самые мерзкие оставались от шипов – зазубренных, – когда вытаскивали, они рвали мышцы и кожу. Останутся уродливые шрамы, но это меня сейчас совсем не волновало.
– Твой отряд положили, – назрушил тишину наставник.
– Весь?
– Насколько я видел, да.
– Сука, – прошипел я.
– Убивала не она, а её люди.
– Где они?
– Я их убил. Поэтому и задержался.
– Вас отправили на них охотиться?
– Да. Дэмьен Гронворк предположил, что если они и захотят устроить что-то грандиозное, то сделают это сегодня ночью, воспользовавшись общим хаосом. Как по мне, предложение глупое, но оказалось верным.
Значит, наставник присматривал не за мной. Точнее, может, и за мной, но вполглаза, в отрыве от остального задания.
– Мы не нравится Дэмьен, – озвучил Сергиус то, что я давно подозревал. – Он хочет от нас избавиться.
– Почему просто не убьет?
– Причина в Кристиане Изгоняющем. Он не любит, когда с солдатами поступают не по справедливости. А я слишком заметен, чтобы избавиться от меня по-тихому. И от тебя заодно.
Кристиан… Опять он. Про него не то чтобы болтали, но относились хорошо даже те, кто его максимум издали видел. Генерал армии, главный герой и главная ударная сила. Ещё и о солдатах заботился. Как такого не уважать и не любить?
– Никто не поверит, что ты победил ту воительницу. Не после того, когда от её рук пало столько солдат.
– К чему вы это, наставник?
– К тому, что от Дэмьена можно ожидать чего угодно. Он может обвинить тебя в сговоре с врагом и в измене. Меня, как ты понимаешь, тоже. Поэтому тебе надо хорошо продумать, что будешь говорить, когда спросят, почему остальные мертвые, а ты жив.
– Мои раны скажут за меня красноречивее любых слов.
– Да. Поэтому не спеши выздоравливать. И будь готов. Если совсем прижмёт, требуй высшего суда поединком.