— Ты великий воин… — начал было Намиб, но я оборвал его:
— Не надо, зверь. Скажи лучше, что за предсказание?
Пустынники переглянулись.
— Оно неправильное, тебе не стоит об этом беспокоиться.
Я оттолкнулся одними лопатками, вспоминая учение Скойла о том, что земля, притяжение и равновесие тела — одно целое. И встал на ноги без единой опоры.
Пустынники, округлив глаза, смотрели на это.
— Почему неправильное? — устало спросил я.
Давно я не был у алтаря. Вот действительно, пойти, да разобраться с Эзекаилом, поговорить по-человечески.
«Марк, у тебя слово Каэля. Ты не можешь просто так отдать его, нужно вернуть великого господина».
Я поджал губы. То ли действительно устал, то ли просто дошёл до точки кипения.
— Ведь ты же не Белый Волк, — вырвалось у одного из пустынников.
— Молчи, жало протёкшее! — выругался Намиб, — Мастер же сказал, что Небо запретило говорить.
Белый Волк, значит… Я улыбнулся — ну, ясно, кого они ждут.
Хоть где-то я опережаю. Ждут Волка, а пришёл Скорпион.
На соседней дюне вырос силуэт. Такой же, как и все пустынники вокруг — тряпьё, лохмотья, рваная чалма на голове.
Он поднял руку. Стал что-то передавать жестами, складывая пальцы в причудливых узорах. Пустынники переглянулись.
— С вами ещё кто-то? — спросил у меня Намиб.
Мой удивлённый взгляд говорил сам за себя.
Мы спустились вниз, и Шараза на этот вопрос только выругалась:
— Не может быть! Из лагеря что, отрядили погоню?
Поняв, что нежеланные преследователи никому не нужны, Намиб махнул особым жестом. Его соратники кивнули, побежали наверх.
И я почувствовал страх…
Шевельнулся талисман Рычка на груди, затрясся мелкой дрожью. Я провожал взглядом поднимающихся пустынников, а интуиция чётко била в мозг: они идут убивать тех, кто мне дорог.
— Кто там, Намиб? — вырвалось у меня.
Тот пристально взглянул.
— Ты что-то знаешь?
— Подозреваю, — уклончиво ответил я, — Мне нужно увидеть, чтобы знать точно.
Из-под лохмотьев блеснули глаза. Несколько секунд Скорпион сомневался, потом спросил:
— Ты — Белый Волк?
Грёбанное Небо, грёбанная Бездна, и долбанный Абсолют. Да, на хрен, дерьмо нулячье! Вот он я, убивайте, нападайте, а потом я уйду отсюда, оставив гору трупов.